Информация

…Отомстить решил всем мачо.
Он долбит им прямо в темя:
«Вышло, на хер, ваше время!
Много ждет нас всех сюрпризов,
Пусть сильнее грянет кризис!»

Стих был длинный, и каждая строфа заканчивалась этим призывом: «Пусть сильнее…» Под конец его орали все, некоторые колотили кулаками по столу.

Вбежал парень в очках:

– Ребята, тише! Концерт начинается.

И поэт Сева уже вполголоса зачитал последнюю строфу:

Что-то страшное случилось,
Капитал пошел на силос.
Поздно пить «гастал» и «линнекс».
До свиданья, крупный бизнес.
До свиданья, средний бизнес.
До свиданья, мелкий бизнес…

– Пусть! Сильнее! Грянет! Кризис! – все же проревел стол.

– Ура! – подытожил Свечин и бросил в себя очередную порцию водки.

– Слушай, – спросил я, – а ты-то чего радуешься?

Свечин недоуменно вперился в меня; стало ясно, что он почти в хламину.

– А… а почему бы не радоваться?! Что мне лично терять? Зарплата – пятнадцать тыщ, гонорары, халтура – копейки… В финал «Большой книги» я не попал… Расхреначить все и – по новой!

– Ясно. – Спорить с человеком в таком состоянии было бесполезно, я обратился к Полине: – Что, поедем? Я тебя провожу.

– Куда?

– Ну, домой…

Не знаю, зачем я сделал вид, будто не понял того ее явного намека в словах «утром заберем». Проверял ее, что ли?

Полина смотрела на меня с каким-то слишком большим изумлением:

– В Тарасовку? Нет, я перед родителями в таком виде не покажусь. Ты что!.. Давай у тебя переночуем.

– Хорошо…

Вот таким образом наши отношения стали по-настоящему тесными. Я был доволен, что инициатива первого секса исходила не от меня – я вообще всегда этого избегал. Самым моим нелюбимым словом было – «домогаться». Так вот, Полины я не домогался, и потом – когда наши отношения стали непонятно какими – не раз ей напоминал об этом. «Ты первая захотела».

Проходя через зал, где был концерт, я глянул на сцену. Женщина в дымчатых очках отчаянно пела под аккомпанемент группы:

Ты исчезал, когда я сильно болела,
От трех абортов я чуть не умерла.
Да лучше б сдохла, лучше бы околела!
Но оклемавшись, я с тобою спала!

Возле гардероба Алина Витухновская давала интервью. Уверенно говорила державшей перед ее лицом трубочку цифрового диктофона девушке:

– Нам бы хотелось, чтобы у людей открылись глаза на то, что происходит. И рано или поздно, независимо от каких-то мифических происков Запада, от наших желаний или нежеланий, перестанут платить пенсии, давать субсидии, отключат газ, свет. Это просто не может не произойти. И лично мы к этому готовы.

– Алина, извините, – испуганно перебила девушка, – а кто это – мы?

– Как – кто?! Мы – национал-либералы.

На свежем воздухе Свечин, показалось, опьянел еще сильнее. Закурил, огляделся мутными глазами и горько стал вопить:

– Достало всё-о! До жопы, блядь! Я такие посиделки в пяти вещах уже описал. Достало! Домой свалю, в Абакан. В деревню зароюсь!

И побрел куда-то в глубь двора, в темноту. Я хотел было остановить его, хоть до метро проводить, но плюнул – взрослый человек, сам пусть о себе беспокоится.

По пути к Большой Лубянке задержались с Полиной возле «Селики»… Теперь, начиная слегка трезветь, я жалел, что выпил. Кайфа не получил, а за машину было тревожно.

– Да не волнуйся, – стала успокаивать Полина, – вон сколько оставлено. Утром приедем…

Поймали частника, покатили ко мне. За окном проплыли кафе и рестораны «Щит и меч», «Служебный вход», «Главпивторг», затем – громада знаменитого логова КГБ – ФСБ. Многие окна горели… И в ресторанах, и в логове сейчас были сотни отдыхающих или находящихся при исполнении бойцов за безопасность государства. А у них под носом какую-то странную книгу презентуют – «Кремль будет наш… Увидим падение унылой вертикали…», – стихи читают, интервью раздают, как хорошо, что кризис беспорядки спровоцирует. Хотя не запрещать же. Тем более что и в «Щите и мече», и в кабинетах наверняка ведутся подобные разговоры. Везде они сейчас ведутся, у всех сладковатый мандраж (и у миллионеров, и у хронических аутсайдеров), все пытаются выстроить дальнейшую тактику жизни (стратегия-то у всех одна – жить получше), сберечь накопления, и в то же время ожидают всеобщего краха, гибели и хаоса…

Дорога укачала, и даже обжимания с Полиной на заднем сиденье не возбуждали, а усыпляли.

Дома я сразу прошел в спальню, перестелил белье. Полина в это время разговаривала по телефону. Я старался не прислушиваться, но все же улавливал некоторые слова:

– …Сегодня не буду… Да, с парнем… Серьезно… Перестань… До завтра…

Я разделся и лег… Из дремы меня выдернуло оказавшееся рядом прохладное, гибкое, гладкое тело. Я инстинктивно схватился за него.