Информатор

Дьюбоз опять зашагал, кусая себе ноготь. При всем его старании сохранить хладнокровие назревал взрыв.

— Что ты хочешь узнать? — прорычал он.

— Кто он, парень с разбитым носом? И как тебя угораздило связаться с такими глупцами? Они останавливаются поздно вечером перед лавкой, и не в тени, а перед самым входом, как будто специально позируют для камеры наблюдения. И пожалуйста, вот они, фотографии твоих людей, провернувших крупное дело.

— Ну да, они тупицы. Кто видел запись номер два?

— Я, ты, Билли, Фрог, шериф Пикетт и Гритт.

— Как я погляжу, все не так плохо?

— Может быть. Хотя меня тревожит Гритт. Он лгал про первое видео — дескать, ничего о нем не знает, хотя копы из Фоли заверили Билли, что переслали его еще неделю назад. Гритт что-то замышляет, к тому же он остался без кресла и бесится. Не удивлюсь, если он припрятал копии обеих записей. Я пытался с ним потолковать, но из этого ничего не вышло.

— Кем он себя возомнил?

— Ты ведь помнишь, мне пришлось его уволить. Ты сам так решил. Мы должны были от него избавиться, чтобы контролировать расследование. КПДС что-то вынюхивает, что-то подозревает. Вдруг они обратятся к ФБР? Гритт никогда не играл в нашей команде. Надо было еще раньше дать ему пинка.

— Значит, так… — Дьюбоз уставился через раздвижные двери в темноту. — Слушай. Ты назначаешь Гритту встречу и вправляешь ему мозги: пора ему понять, что он играет с огнем. Ему что, надоела резервация? Пора натянуть поводья.

— Не нравится мне такая метафора.

Дьюбоз развернулся и подскочил к вождю с таким видом, словно собирался отвесить ему оплеуху. У него горели глаза, взрыв назрел.

— Мне плевать, что тебе нравится, а что нет. Нам что же, пойти ко дну из-за того, что Гритт потерял работу и расстроился? Растолкуй ему, с кем он имеет дело. У него жена и трое детей, он живет припеваючи, даже когда не наряжается в форму констебля. Пусть одумается. Не вовремя он закусил удила. Если попробует открыть рот, если достанет из тайника спрятанное — и ему несдобровать. Понял?

— Я не причиню вреда своему собрату.

— Тебе и не придется. Ты не понимаешь, что такое испуг, вождь. А я на этом собаку съел. Ничего так не люблю, как пугать! Гритту придется это понять. Если я утону, то утащу с собой и тебя, и много кого еще. Только этому не бывать. Твое дело — убедить Гритта заткнуться и встать по стойке смирно. Сделаешь это — все будет хорошо.

Вождь закрыл свой лэптоп.

— А как же шериф Пикетт?

— Он не имеет отношения к следствию. А ты имеешь. Пусть радуется, что у него одной заботой меньше. Если надо, я разберусь с шерифом. А ты разберись с Гриттом. Убедись, что Мунгер не всплывет. Успокой ребят в Фоли. Ничего, это не буря, а так, легкое волнение, мы справимся.

— Парень с разбитым носом?..

— К завтрашнему полудню он будет уже в тысяче миль отсюда. Предоставь его мне.

Глава 23

Лейси уже работала полный рабочий день. Ее возвращение подняло коллегам настроение, но отсутствие Хьюго оставалось зияющей раной. Она и Гейсмар не распространялись о подробностях, но никто не сомневался, что его гибель была не просто трагической случайностью. В Комиссии работало слишком мало народу, чтобы можно было закрыть глаза на загадочную смерть одного из своих. Раньше никто в КПДС не считал свою работу опасной.

Лейси еще не обрела прежней подвижности и завязывала голову разнообразными шарфами, пусть из самых модных коллекций, но все равно ее присутствие всех радовало и вдохновляло. К ней возвращались силы, она уже была готова к упорному труду.

Через два дня после вручения Клаудии Макдоувер исковой жалобы Лейси позвонил Эдгар Килбру. Даже по телефону его голос звучал напыщенно.

— Знаете, мисс Штольц, — начал он, — чем больше я изучаю эту жалобу, тем сильнее ужасаюсь. Она совершенно беспочвенна, и я поражен, что КПДС умудрилась ее принять.

— Вы уже это говорили, — спокойно парировала Лейси. — Не возражаете, если наш разговор будет записываться?

— Мне плевать, валяйте.

Лейси нажала на своем телефоне клавишу «запись» и спросила:

— Чем я могу быть вам полезна?

— Отвергнете эту чертову жалобу — вот и вся польза! А Грегу Майерсу можете передать: он теперь лет на десять застрянет в судах, ему придется ответить за клевету.

— Обязательно передам. Уверена, мистер Майерс понимает, что его жалоба не имеет никакого отношения к клевете, так как не предана огласке.

— Мы позаботимся, чтобы огласки не было. Я решил не ходатайствовать об отмене разбирательства, чтобы не привлекать к делу внимания. В вашей Комиссии пять членов, пять политических назначенцев, губернаторских подлиз, чьему умению хранить секреты я нисколько не доверяю, как не доверяю там у вас кому-либо вообще. Тут требуется максимальная тишина. Вы понимаете, мисс Штольц?

— Мы уже обсуждали это в кабинете судьи Макдоувер два дня назад.