Инфер

— Ну… Как ты показал тому старику средний палец — все и закрутилось. Он развел руками, вздохнул тяжко, долго качал посеребренной головой, а затем сказал — тебе придется послужить на благо мира, герой Оди, ибо ситуация становится критической. Ты служил тогда — послужишь и сейчас. Если не хочешь послужить разумно — послужишь слепым орудием, что так прекрасно умеет выживать. Перевел взгляд на меня и добавил — выбирай свою судьбу и ты. Докажи, что ты человек разумный и…

— А ты?

— Ну… меня как раз трясло от нарастающей злобы, лид. Я еще не все вспомнил, но видел, как стою перед тобой с мечом в руках, а ты держишь на руках обмякшее тело с запрокинутой головой… ее тело… Меня пару раз тряхануло, а затем я просто повторил за тобой.

— Показал средний палец и послал нахер?

— Точно. В полу что-то щелкнуло. Мы рванули к экзам. Но не успели — свалились и очень быстро. Газ.

— Газ — медленно повторил я, пытаясь вспомнить, но мозг выдавал лишь разрозненные картинки — Что потом?

— Чернота. По ощущениям — ненадолго. Но бессознанка всегда обманчива.

— Согласен.

— Я очнулся — а мы лежим на решетчатых таких кроватях, руки и ноги в стальных замках с мягким подкладом, а над нами куча манипуляторов и шлангов. И запах — сразу ясно, что тут часто режут на куски. Головы тоже зафиксированы стальными ободами, не поднять, но повернуть можно. Так увидел тебя. У тебя в шее слева торчит игла. У меня тоже. Говорить не могу. Глаза у тебя открыты, смотришь в потолок, но нихрена походу не видишь. Ты в бессознанке, но дергаешься — тело буграми, пытаешься вырваться. Еще под потолком что-то мерзко мигает… сиреневым таким… раз мигнет — и тошнота подступает. Два мигнет — и башка начинает болеть. Еще там изогнутые чуток экраны, на них быстро-быстро мелькают картинки.

— Почему ты очнулся, а я нет?

— Расскажу. Я как глаза открыл — увидел, как от меня поднимается манипулятор с иглой. Мне сделали укол. Следом такой же потянулся к тебе, но резко остановился — так, будто его схватил кто-то. Думаю, меня тем уколом и разбудили — причем резко. Сиреневый продолжает мигать, на экранах мельтешит, я повернул и наблевал на стол. Говорить по-прежнему не могу — будто голосовые связки вырезали.

— Что дальше?

— А дальше над нами начала ругаться Мать.

— Мать? — изумленно переспросил я — Ты хотел сказать — система?

— Ну да… но тогда это была Мать! Гневная! Праведная! Сражающаяся за своих детей!

— Каппа… тебе по башке слишком сильно дали?

— Послушай, командир. Ты знаешь — я придумывать не стану.

— Ну?

— Мать… система… озвучивала все для нас — для меня. Я не сразу это допер, ведь неясно с кем она ругалась. Этот кто-то хотел завершить начатое. А система не позволяла. Если вспомнить, что конкретно говорила она… — наморщив лоб, Каппа помолчал, вспоминая — Все в голове не удержал, но… Она говорила: Отмена! Контраргумент! ТИР объектов не подразумевает манипуляций с памятью! Потому тишина… манипулятор поднимается выше… и снова идет вниз к тебе. Снова голос Матери — Отмена! Наложение запрета на необоснованное вмешательства! И так целых полчаса — туда-сюда! Потом тебя укололи, а у меня щелкнули замки. Я со стола упал, а замки тут же защелкнулись. Я к тебе. Наблевал на тебя…

— Не страшно.

— Как твои замки раскрылись — стащил тебя. Мы едва упали — в стене дверь открылась. Я тебя волоком туда. Коридор со стеклянными стенами. А за стенами — люди спят голые. Много. Ярусами. Тысячи людей, командир. И коридор уходит вдаль — долго по нему бежать не пришлось, Мать указала где свернуть.

— Система.

— Мать — убежденно повторил Каппа — Она сражалась с нами!

— С кем сражалась?

— Не знаю точно. Но думаю — с Первым Высшим.

— Это фальшивка — буркнул я — Тоже программа. В башне мы общались с системой.

— Не думаю — покачал головой Каппа и принялся оттирать уже себя, для начала вылив одну бутылку на макушку. По телу побежали грязные ручьи, запах пота и рвоты усилился.

— Что дальше?

— Я протащил тебя в еще одну дверь — а там наши экзы лежат на полу. Лежат в длинном ряду других экзоскелетов — не все боевые, но все уже потрепанные чуток, с разным окрасом, с разными эмблемами. Я только успел тебя в Гадюку запихнуть и сам влезть в свой — панели под нами открылись, и мы ухнули в коридор.

— Коридор с ледяной водой?

— Да! Вспомнил?

— Только коридор.

— Ты очнулся в этот момент. Встал, заорал мне — за мной! И рванул. Хотя по голосу и по тому, как ты о стены бился, было ясно — бежишь на рефлексах, а башка не включилась. Я еще порадовался, что у меня мозги покрепче, чем у командира. А потом…

— А потом меня отключило и больше я не помню уже ничего. Ну почти ничего. Помню какие-то невероятные по размеру деревья, помню, как убиваю огромную змею, а из нее летят искры вперемешку с каплями крови. Помню, как меня скручивает, как изо рта блевота, а я понимаю, что из экза вылезать нельзя — хрен знает где мы. И тут началось удушье… вдыхаю — а в легких пусто.

— У меня было такое же.

— Как продержался?

— Никак. Вскрылся — признался я с косой усмешкой.