Инфекция

— Затем, что мы можем еще кого-нибудь встретить. Затем, что моя цель сейчас — это движение дальше, а не сидение на одном месте. Затем, что мне надоело тем только и заниматься, что сношаться как кролики от рассвета до заката.

— Значит, для тебя это выглядит именно так? — щеки Юли стали пунцовыми, а глаза подозрительно заблестели; похоже она была на грани слез.

Павел подумал, что перегнул палку. Он забыл, что она вовсе не солдат, что она лишь молоденькая девушка, которая недавно потеряла всех своих родных и близких, практически потеряла даже смысл жизни. «Какая же ты сволочь», — мелькнула у него в голове мысль.

— Прости меня, — он попытался снова ее поцеловать, но Юля отвернулась.

— Хочешь уйти и оставить меня здесь одну — скатертью дорога! А я здесь останусь. Иди же, герой-любовник.

Теперь настал черед разозлиться Павлу. Он резко встал с постели и направился к выходу. Уже выйдя из комнаты, он услышал звон разбитого стекла — Юля швырнула в него хрустальным графином, стоявшим мгновением раньше на тумбочке возле кровати.

— Осторожнее, не порежься, — крикнул он обернувшись. — Ты не сможешь просто набрать 03 и вызвать себе доктора.

— Да пошел ты! — судя по экспрессии, прозвучавшей в голосе девушки, она была близка к истерике. — Вали на все четыре стороны! А в постели ты просто дешевка! — и снова до него донесся звон битого стекла — вслед за графином последовал и стакан.

Павел не стал отвечать. Он просто молча вышел во двор, забросал землей уже почти потухший костер и направился к дороге. Верный автомат висел у него на плече, а пистолет он оставил девушке прямо перед выходом из дома. Сейчас он тешил себя мыслью, что оставил Юле оружие, которым она сможет воспользоваться, чтобы защититься. Однако внутренний голос усиленно твердил ему, что он не прав, что ему следовало спокойно объяснить девушке, что им надо идти дальше. Нет, он ушел, оставив ее одну. В этом был он весь — поступить по-своему и неважно, что дальше последует.

В деревне он разжился спичками — хоть это его радовало. Дед, которого они встретили накануне, на стук в дверь не отзывался. Может, просто не хотел разговаривать, а, может, Юля была абсолютно права, и его кашель вовсе не был последствием многих лет курения. Теперь вряд ли удалось бы выяснить, да и Павлу не было до этого абсолютно никакого дела. Он постоял еще на краю деревни, выкуривая сигарету. Затем, швырнув окурок себе под ноги и втоптав его в землю, чтобы не допустить случайного возгорания, парень вышел на дорогу и зашагал вперед, оглянувшись на двухэтажный особняк, но в наступающей темноте не заметив Юлю, которая смотрела на него из окна второго этажа. Он шел и шел вперед, останавливаясь ненадолго через большие промежутки времени, чтобы перекусить, а затем двигался дальше. К ночи деревня, в которой парень провел последние полтора суток, осталась лишь в воспоминаниях.

На ночлег уже под утро Павел остановился в небольшой ложбинке, где можно было укрыться от неожиданно поднявшегося к ночи сильного ветра, от которого не защищала легкая куртка. Несмотря на то, что лето было в разгаре, к ночи температура воздуха ощутимо опускалась. Наскоро разведя костер, он быстро освежевал армейским ножом подстреленного еще днем кролика и зажарил его на открытом огне. Этот кролик, ставший на сегодня его единственной пищей, едва не скрылся днем. Павел заметил его случайно и едва не упустил. Конечно, с охотничьим ружьем было бы сподручнее, но из всего боезапаса у него был только автомат Калашникова и полтора рожка патронов. Очередь едва не разорвала зверька на части, но сейчас желудок парня был рад и такой еде. Да и что могло бы быть лучше свежего мяса, пусть и в столь скудном количестве?

После ужина, напоминавшего по времени скорее ранний завтрак, Павел закурил, сидя у костра и мысли его вернулись к моменту расставания с девушкой в деревне, оставшейся позади. Почему они поссорились? Он вполне мог с ней согласиться, и они остались бы под крышей, ставшей столь гостеприимной, еще на день-другой. Потом, он не сомневался, ему бы удалось все-таки уговорить Юлю продолжать путь. Все равно горючее в генераторе закончилось бы, а ведь приближалась осень и такой большой дом, в котором они заночевали, надо было бы чем-нибудь отапливать. Рано или поздно девушке самой надоело бы находиться в незнакомом месте. Да еще этот старикан по соседству… В-общем, сейчас ему предстояло решить: продолжать путь или все-таки вернуться. Павел расстелил на земле одеяло, прихваченное из дома в той деревне, и улегся на него, по-прежнему сжимая сигарету в зубах.

— Утро вечера мудренее, — пробормотал он себе под нос.

Выбросив сигарету, он скрестил руки на груди и вскоре спал безмятежным сном праведника.