Инфекция

Схватив ее, Егор отправился туда, где нашел машину участкового. Превозмогая тошноту, задерживая дыхание, чтоб не чувствовать жуткого запаха (хотя это было практически невозможно — удушающее зловоние забивалось в ноздри, вызывая не только тошноту, но и головокружение), он вытащил тело Романа из машины. Пытаться его перетащить в другое место смысла не имело, кроме того, Егор решил, что вряд ли в деревне найдется хоть кто-то, кто будет против последующих его действий, он выкопал могилу прямо у забора, на обочине сельской дороги, по возможности аккуратно постарался опустить туда тело милиционера и медленно, словно во сне, начал забрасывать собственноручно изготовленную могилу землей. Покончив с этим, он посмотрел на деяние рук своих и, покивав головой, словно соглашаясь с какими-то своими внутренними мыслями, так и не высказанными вслух, побрел обратно домой. Но на полдороги повернул в сторону ближайшего дома. Что-то в нем заставило его это сделать. Словно он был обязан этим людям за то, что сам был здоров. Поэтому он вошел в дом, без труда нашел тела двух пенсионеров, которые часто составляли его бабушке компанию в вечерних посиделках. Женщина лежала на кровати, ее супруг — рядом с кроватью на полу. Похоже было, что он до последнего вздоха жены был рядом с ней, не отлучаясь ни на миг, а затем сам просто не смог подняться со стула, упав с которого, остался лежать без движения.

— Господи Боже, за что же мне это? — тихо пробормотал Егор, словно боясь потревожить покой усопших.

Им он рыл могилу дольше, так как для двоих яма должна была быть глубже. Руки уже нещадно саднило от заноз с грубого черенка лопаты, но парень не останавливался. Вырыв могилу, он вернулся в дом, обернул тела в простыни и уложил их в могилу, забросав сверху землей и водрузив над этим захоронением простой крест из двух сбитых наспех дощечек. Постояв над могилой, отдавая последнюю дань усопшим, Егор с сознанием выполненного только частично долга направился к следующему дому.

Догадавшись вернуться домой за перчатками, он обошел затем еще несколько домов, хороня умерших соседей. Уже совершая, наверное, десятые по счету похороны, Егор спиной почувствовал взгляд, направленный на него. Обернувшись, он увидел маленькую внучку Павла Степановича, Дашу, девочку восьми лет, державшую в руке свою любимую куклу. Она вроде бы не производила впечатления больной, только в глазах у нее застыло выражение страха. Егор бросил лопату и, наскоро отряхнув руки от земли, подошел к ней, улыбаясь как можно более ласково, чтоб не пугать ребенка еще больше. Она сначала бросила испуганный взгляд на него, потом оглянулась назад, словно оценивая возможность бегства, но затем расслабилась, признав молодого человека.

— Даша, как ты себя чувствуешь? — Егор опустился на корточки перед ребенком и заглянул ей в глаза.

— Хорошо.

— Ты не кашляешь? Горло не болит? — он осторожно ощупал шею девочки: вроде бы опухолей заметно не было.

— Нет. Дядя Егор, где моя мама? — девчонка неожиданно пронзительно разревелась.

Дочь Павла Степановича, Кристина, была лет на пять старше Егора. Она немного раньше его самого вернулась в деревню к отцу, ведя за руку свою дочь. Как она рассказывала, муж у нее погиб в бандитской разборке, и она, чтобы избежать участи супруга, бросила все вещи в городской квартире и на первом попавшемся автобусе, прихватив ребенка, сбежала из города и приехала к своему отцу. Тот без всяких разговоров приютил дочь и признал родную внучку. Так они и жили втроем до этого неизвестного вируса.

— Даша, а ты когда последний раз видела маму?

— Вчера вечером. Она себя так плохо чувствовала… Все время кашляла и стонала. Дядя Егор, я боюсь…

— Не бойся маленькая. Пойдем ко мне, посидишь пока там.

— А баба Лида дома?

Егорова бабушка души не чаяла в вежливой и послушной дочери Кристины. Всегда угощала конфетами и поила земляничным чаем. Всегда звала ее помогать собирать малину, и не отпускала домой без полного лукошка спелых ягод. Егор закусил губу от резко нахлынувших отрывочных воспоминаний, чтоб не закричать и погладил Дашу по голове.

— Баба Лида уехала, солнышко. Надолго уехала. Сказала, что у нее дела…

— Как деда Паша?

— Да, милая, как деда Паша. Пойдем.

Ребенок послушно поплелся за Егором, волоча куклу за одну ногу по земле. У парня даже мелькнула мысль, что девочка не осознает, что до сих пор держит в руке эту куклу. Наконец кукла зацепилась волосами за кустарник на обочине. Даша остановилась, недоуменно посмотрев на неожиданное препятствие — надо сказать, что она была с некоторыми отклонениями в умственном развитии, сильно дернула, и кукольная нога осталась у нее в руке. Посмотрев на оторванную ногу, ребенок отшвырнул ее прочь и пошел за Егором.