Инь vs Янь. Книга 2.

Вскипевшая было злость мгновенно осела от одного только лёгкого утешающего касания малыша где-то совсем рядом с сердцем. От нее осталось лишь горькое послевкусие, как рваные куски желтоватой пены на берегу, когда волна откатит. И при этом у меня словно сместился угол зрения, а точнее восприятия мужчины рядом со мной. Рамзин, нахмурившись и сжав челюсти, вёл машину в общем потоке и явно избегал моего прямого взгляда. А я смотрела на него и поражалась изменениям, которые раньше то ли не видела, то ли не хотела замечать. Может, потому что основные из них были совсем не внешними. Дело было не в отросших волосах или в том, что его черты приобрели большую резкость. Лицо выглядело более загорелым и, я бы даже сказала, обветренным и огрубевшим. Визуально он стал заметно старше и еще более угрожающим, чем раньше. Более диким, что ли, на каком-то совершенно первобытном уровне. Но вот его прежняя властная, почти удушающая энергетика изменилась. Или, может, это я больше не могу ее воспринимать как вначале? Не отвергаю и больше не борюсь с ней, а пытаюсь научиться быть созвучной. Если раньше Игорь мне виделся некой черной дырой с непреодолимой гравитацией, спастись от которой не хватит никаких сил, сколько ни барахтайся, то сейчас это притяжение не то чтобы исчезло. Нет. Просто оно изменилось. Перестало тянуть в бездну, туда, где бесследно поглотит, не оставляя мне меня. Из захвата превратилось вдруг в опору для нашей связи, в цемент, способный удержать нас вместе. Не насильно, по эгоистичному желанию прежнего Рамзина, а потому что так надо нам обоим.

А ещё, не смотря на почти каменное, чисто фамильное выражение лица сейчас у Игоря, я увидела смятение, сомнения и даже растерянность. Словно он мучительно размышлял над чем-то в поиске единственно правильного варианта. Это что, я начинаю дорисовывать Рамзину несуществующие и, может, собственные эмоции под действием гормонов или просто уже натренировалась немного заглядывать сквозь эти маски невозмутимости? Хотелось бы мне знать. Хотя… что мешает просто спросить? Не сидеть нам двоим, думая так громко, что голова трещит. Не догадываться, читая по глазам. Это вам не милая сопливая песенка, а наша жизнь, и, думаю, уже хватит становиться в позы, щупать, изучать и наблюдать, ловить язык тела. А нужно взять и обсудить всё, раз уж оба приняли решение повзрослеть и перестать играть в игру — кто кому словами засадит глубже. Давящее разочарование от того, что Рамзин не понимает моей тревоги и нежелания больше видеть этих его пиявок даже близко рядом с собой, немного отступило, позволяя мне мыслить яснее. В конце концов, ещё несколько часов назад я и сама не была столь радикально настроена против этих существ и не считала их главной угрозой. Да, моё мнение в этом вопросе поменялось сразу и одномоментно, но не потому, что я взбалмошная беременная истеричка. Так может, и не стоит психовать, пытаясь настоять на своем, а попробовать для начала выяснить — Игорь не может понять мою позицию или не хочет этого делать, опять руководствуясь своим вечным правилом, что его мнение единственно правильное.

— Припаркуйся где-нибудь… пожалуйста, Игорь, — глубоко вздохнув, попросила я.

Рамзин бросил на меня косой предупреждающий взгляд.

— Яна, мы, вроде, договорились, что детские реакции типа бегства в нашей ситуации неуместны, — подавляя раздражение, пробурчал он.

— Никакой больше беготни. По крайней мере, пока я буду чувствовать, что ты точно так же, как и я, пытаешься измениться, а не просто ждёшь, когда я полностью себя переделаю, подстраиваясь под тебя.

Я не стала давить, ставя прямой вопрос. Но Рамзин, затормозив на светофоре, посмотрел мне прямо в глаза, сбрасывая наконец хоть на секунду личину непроницаемости.

— Я пытаюсь, — сказал он, как отчеканил в камне.

Ну что же, это ведь хорошо?