In The Deep

Синдзи вывел на экраны данные о еще нескольких секторах, откуда могли выскочить противники — там тоже было пусто. У меня в голове натурально тикали часы — старые такие, как в фильмах. Их стрелки томительно медленно двигались вперед, описывая круги, и стук становился все туже, все натужнее и тяжелее.

Молчал Синдзи, не шевелясь, молчала я, и что-то было потерянно-извращенное в том, что при этом всем молчал еще и космос. Даже ругательные переговоры засадной команды притихли.

А потом меня вдобавок еще и скрутило.

За этим экраном — около семи сантиметров изоляционного биопласта, потом слой радиокомпозита, потом… Я сцепила зубы: «Ну почему сейчас? Почему не чуть позже? Почему не вчера?» Увы, у меня было много вопросов к звездной болезни, а у нее ко мне — один.

«Выдержишшшшшшшь?»

Я могу сейчас провалиться в синхронизацию, могу действовать, могу пройти стамина-тест или тест ай-кью, но, черт побери, я не могу удержать в узде свой чертов страх перед громадой ничто, которая начинается сразу за почти неразличимой обшивкой.

— А-аска?

Нет-нет-нет, это ты не вовремя придумал, Синдзи. Давай потом выясним, что со мной, хорошо?

— Давай, иди. Я подежурю сама.

Я отвернулась к экранам и поморщилась: моим голосом сейчас можно ошкуривать окислившиеся контакты. Ложемент слегка подался, когда обормот встал. Он помялся и неуверенно сказал:

— Если ты хочешь, я м-могу…

«Да ты просто принц, мать твою».

— Нет.

— Я х-хотел сказать, что…

— Я сама проведу бой. Заткнись и наслаждайся.

«Нырнуть? Туда? Да ты шутишь!» — водоворот шепота в голове давил, раскачивал, и я чувствовала себя в маленьком десантном боте, как тогда, в атмосфере ТЕ54, где мы попали в плавучий шквал, и нас, младших послушников, трясло и перемешивало. Нас волокло прочь от цели почти тысячу километров, но мы об этом не думали, потому что были очень заняты: просто держали желудки и почки на месте.

Вот и сейчас маленькая рыжая Аска в моей голове всего-навсего пыталась остаться одним целым.

— Я в см-мысле, могу остаться и п-посидеть с тобой. М-молча.

Я нахмурилась и подняла взгляд. Синдзи виднелся как будто на другом конце черной шахты — маленький, мнущийся и какой-то в то же время решительный. Мой капитан снова протягивал мне руку.

И так не бывает, правда ведь? Ну ведь правда?

— Да ну еще чего придумаешь. Я справлюсь.

Ты, Аска, хитрая: хочешь и гордой быть, и к этому парню поближе. Жаль, механизма втягивания иголок у меня нет. Очень жаль.

— Я з-знаю, что справишься.

«Так что ж ты морочишь…» Мысль я не закончила: моя рука, сжатая добела в кулак, оказывается, лежала на сенсорной панели, которая уже давно отключилась, недовольная слишком сильным нажимом. И эту руку осторожно погладили — тихо и со смыслом.

«Ты справишься, но мне не все равно, как ты себя б-будешь при этом чувствовать».

Дверь рубки закрылась, и я смогла наконец выдохнуть.

— Спасибо, — сказала я в пустоту.

* * *

Пятый час ожидания заканчивался ничем. Я сыграла сама с собой в планеты, выиграла три раза, представила себе волнительный и глупый поцелуй с обормотом, потом — для разнообразия — как я просыпаюсь с ножом последней из Аянами в спине.

Это все было невообразимо глупо.

Глупее только факт пропажи целого флота, огромного по масштабам фронтира. В том, что он пропал, не сомневался уже никто. Рискуя быть обнаруженным, один каптайновский бриг связался с базой корпорации и выяснил две вещи: «а» — флот отбыл, «б» — связи с ним нет. И это просто поражало воображение, ведь флоты не исчезают: всегда есть спасательные капсулы, сбежавшие корабли, последние выкрики в подпространственный эфир. А вот так, чтобы целый флот бац — и исчез, не бывает.

Я пинала радарную консоль и думала. Первая возможная причина — волнения в изнанке. Так иногда бывает, и корабли пропадают независимо от мастерства и опыта пилота, но, опять же: из сорока с лишним посудин разного тоннажа должно выплыть несколько. Вторая причина — им надрали задницу третьи конкуренты. Например, при промежуточном выходе из изнанки подловили, когда можно чисто и быстро прожечь щиты. Третий вариант — какая-нибудь аномалия…

Черт, четвертый вариант — Господь Бог лично сжег грешников. Так можно до бесконечности гадать, и плохо то, что мы здесь зажаты и связью пользоваться нельзя: а вдруг эти лентяи просто опаздывают? Ну что такое, в конце концов, шесть лишних часов по меркам космоса?

Я вывесила старт дронов на пусковые ярлычки и давно уже поигрывала пальцами над этой панелью: каждый шаг маленьких металлических засранцев к спрятавшимся бригам уже просчитан. И свои действия я уже просчитала, и вражеские, и даже действия союзников — так, просто от скуки. И то, как я улыбнусь обормоту, когда все закончится…

«Блин-блин-блин. Вот тут мы ставим точку».