In The Deep

Мы помолчали, глядя друг на друга, а потом Нагиса протянул руку, но я успела раньше. Экраны побледнели и стали серыми, пульсирующие струны нашего мира словно бы выплыли наружу, и притухли искры звезд. Я нашла взглядом мертвый флот и ощутила себя обманутым ребенком: в режиме изнаночной навигации ничего не изменилось. А я так надеялась на пусть и страшное, но понятное объяснение — не червоточина, так хотя бы ее остаточной след за кораблями, которых унесло на ту сторону изнанки.

Ни-че-го. То есть, вообще.

Я прекратила сверлить взглядом Каору и посмотрела на экран радиоперехвата: там как раз закончилась обработка первых данных. Приборы «Сегоки» теперь определяли белый шум, идущий от эскадры мертвечины, как метки и опознавательные сигналы. И первый же пункт был чудо как хорош: «Фрегат „Мирабель“. Реестровый номер — прочерк. Собственность „Ост-Каптайнише Мануфактурен“».

— Из пункта «А» в пункт «Б», — тихо сказал Нагиса, который обернулся, чтобы проследить мой взгляд. — Три сотни лет.

Я молчала. Ну не поддерживать же игру в очевидности, правда? Три сотни лет, которые для всех, кроме этого флота, прошли как сорок три часа. Без червоточин и прочих страшных объяснений.

— У нас тут движение, — объявил Каору.

Замерший было флот «наших» из «Алмеха» пришел в действие. Корабли корпорации выпустили вперед орду дронов и на полной скорости ринулись в атакующие маневры. Я бы сказала, что это набег на кладбище, но, признаться, понимала капитанов, которые приняли такое решение. Фронтир — он ведь неглуп, хоть и суеверен. А философия такого суеверия ковалась годами работы в аду, заднице и полной неизвестности: если что-то тебя испугало — убей, пока можешь.

Первое же ракетное попадание раскрошило головной корабль — он просто взорвался изнутри, поджимаемый каким-то белым паром, треснул и вспух облаком мелкого крошева. Ракеты с кластерными боеголовками мгновенно превратили в решето два других корабля, потом рванули еще два, а до остальных добрались дроны. Флот «Алмеха» окружал своих постаревших и умерших врагов и просто смотрел, как мелкие многоногие пауки разносят окаменевшие суда в щепу.

И тут нас нагнал сигнал бедствия. Обезумевшие от старости суда хрипло кричали в эфир о своей гибели, и это было невыносимо. Каору зажмурился и на ощупь нашел нужный ярлык. Звук из динамиков прекратился, но на графиках колебаний продолжал биться скрежещущий нечеловеческий визг умирающих монстров.

— Это…

Ожил еще один экран: среди глыб астероидного поля зашевелились каптайновцы. Я взглянула на экран с кладбищенской бойней и поняла, в чем дело. Алмехские корабли сильно вытянулись, подставили засаде дюзы и теперь были почти беззащитны перед атакой бригов. Два сингл-класса, пожалуй, успеют развернуться, а вот остальные почти обречены. Спасением могли бы стать дроны, но оттянуть их назад так быстро не получится.

Те солдаты «Ост-Каптайнише Мануфактурен», что долетели до места назначения за положенные сорок часов, оказались прагматичными ребятами с крепкими нервами. Впрочем, это как раз еще одно правило фронтирской жизни: если твой враг занят — убей, пока можешь.

И там, кажется, нет исключений насчет постаревших товарищей по оружию.

Я рванула на себя сенсорную панель и активировала дронов. «Сегоки» вздрогнул, когда из его нутра вылетели боевые машины.

— Нагиса, марш гулять, — сказала я, указывая на дверь.

— Понял.

Дроны взяли координаты и разделились стаями. Дверь за красноглазым еще закрывалась, а я буквально прыгнула, валясь на спину, и мне было страшно делать это снова.

Но, черт побери, добро пожаловать назад в строй!

— Порт синхронизации.

Цифровой канал вспыхнул и ринулся вниз, намертво пришивая меня к кораблю.

Первым делом я сорвала с себя тонкую кисею невидимости, а потом развернулась вслед набирающим скорость врагам. Я ощупала их и не нашла ни одной родственной души: все они были мульти-классами, а значит — низшим звеном в пищевой цепочке.

Такая наглая. Такая мелочь.

Первого порвали дроны: алая мошкара окружила разгоняющийся бриг, двумя взрывами сорвала с него щиты и принялась потрошить. Мошка глупа, она едва понимает, что надо оторвать двигатели или кабину — и все кончено. Говорят, в атакующем режиме действует много контуров, много логических блоков, и тупой набор микросхем с реактором и боевыми резаками по уровню развития становится кровожадным психом. Говорят, есть целые колонии этих тварей, сбежавших с разбитых судов. Они живут, строят свои термитники и жрут беспечные суда, перерабатывая все в себе подобных.

Говорят…

Я разрядила «линейку» по уходящему бригу, рассчитывая сбить его щиты. Двигатели врага полыхнули, и корабль стал цветком. Цветок и расшвыривал астероиды вокруг себя, он поглотил и партию дронов, уже готовых приняться за жертву.

«Слишком медленный, чтобы позволить себе такие хилые щиты».