In the Deep

Руки болели: щиты закончились час назад, и клещи холода намертво сжимали мне пальцы. Скафандр им был не помеха. /"Видишь, Рей, я даже захочу – не смогу тебя бросить»./ В наушниках громом гудели помехи, навигационный модуль, по-моему, выгорел к чертям, так что я просто тащилась подальше от будущего эпицентра. Пепел все падал, видимость становилась все хуже, горелая степь скрипела под ногами. И где-то между ушей танцевала гаденькая мыслишка, мол, тащи, тащи, Аска, хоть умрешь не дрянью. Можно бросить Аянами, рвануть самой наперегонки со взрывом реактора – и все будет классно. По крайней мере, так я умру не с обмороженными до костей руками. Остальных мыслей не было, воспоминаний – тоже, поэтому, когда я увидела прямо перед собой валящиеся с неба огни, мне показалось, что вот оно. Что – «оно», я не знала, но я точно ни секунды не думала о фрегате «Сегоки», о том, что кто-то – некий икающий капитан – нас ищет. Между сигнальными огнями открылась сияющая пасть, а потом пришло чувство полета. Кувыркаясь, я летела внутри луча-захвата, все еще не в силах отпустить изломанную куклу. В шлюзе я оторвала пальцы, примерзшие к бокам Аянами, и открыла забрало своего шлема.

Шлюз закрывался, внутри был отравленный и активный воздух, его вышвыривало в фильтры, и у интеркома за внутренними воротами уже возился кто-то, спешно натягивая тяжелый скафандр. У меня было секунд двадцать, чтобы понять, как все закончилось.

– Рей! Ты меня слышишь?! Рей! Ее веки тяжело дрогнули и приоткрылись. Аянами сейчас явно не хотела смотреть на этот мир, и вопреки тому, что я видела десяток минут назад, передо мной лежала раненная и смертельно усталая девушка. Не чудовище – девушка.

– Аска.

– Быстро и честно, – сказала я. – Жить будешь?

– Да. Я не разбираюсь в выражениях лиц статуй, но Рей ответила правду, и это было прекрасно. Уже несколько часов я не ощущала такого счастья. На моем запястье сомкнулся неприятно крепкий захват, и радость поутихла. Два огромных алых глаза смотрели мне прямо в мозги – и без того больные, несчастные мозги.

– Аска. Ты помнишь? Не говори ничего Синдзи.

– Что? Да!

– Пожалуйста. Не говори. Эта ее косичка, вьющаяся из копны спутанных волос, эта маленькая грудь, этот острый подбородок – и мертвая хватка на моей руке. Худая трогательная девчонка – и ледяной захват. /"И это она сейчас балансирует на грани потери сознания"/.

– Хорошо, – прошипела я. Касание ледяных пальцев выкручивало суставы. – Почему?

– Я же тебя попросила.

– Помню, не скажу. Но почему?

– Синдзи расстроится, – тихо сказала Рей, закрывая глаза. Она получила свой ответ и проваливалась в беспамятство удовлетворенная.

Увы, мне ни первое, ни второе не грозило.

– Что здесь?!. Я обернулась. Обормот и Майя стояли у ворот – в скафандрах, напружиненные, готовые подскочить и сразу кинуться помогать. Ну, это уж нет.

– Стойте, где стоите! – крикнула я, помахав искалеченной рукой.

Холод отпускал, но взамен пришла боль.

– Аска, Рей…

– Я же сказала! – прикрикнула я. – Все назад в корабль. Мы заразны, категория «омикрон».

– «Омикрон»? Что это? – прохрипел взволнованный голос Майи.

– Понятия не имею, но мы вместе разберемся, – я показала прикрепленный к предплечью блок данных. – Если ничего не выгорело, конечно. А пока тащите сюда крио-камеру и запечатывайте шлюз. Они отступили назад, а я только сейчас вспомнила кое-что важное.

– Эй, Синдзи!

– Д-да?

– Взрыв зафиксирован?

– М-м… Первый? Конечно.

– Нет. Второй.

– А, д-да. Т-только что.