Инь, янь и всякая дрянь

Иногда педагоги тратят годы на то, чтобы воспитать достойного члена общества. Но порой хватает брошенной вскользь презрительной фразы, чтобы «перепахать» ребенка.

Света пришла домой и, стискивая кулаки, заявила матери:

– Я им покажу! Назло жабам, пойду в педагогический. Получу диплом и вернусь в школу, стану директрисой, всех к ногтю прижму.

Самое интересное, что двоечнице Рязанцевой удалось осуществить задуманное – она попала на студенческую скамью. Однако поступила на малопрестижный факультет дошкольного воспитания.

Татьяна была счастлива. Света, правда, по-прежнему легко впадала в гнев, но она получила диплом, пошла на работу в детсад. Будущее казалось безоблачным.

Когда за Светой пришли из милиции, мать чуть не скончалась. Татьяна знала, что в группе у дочери умерла пятилетняя девочка, но она и предположить не могла, что в смерти ребенка виновата ее дочь.

– Мамочка, – рыдала Светлана, когда ее уводили из дома, – я же не хотела! Просто потрясла ее! Пусть адвокат объяснит судье!

Но разве Татьяна могла позволить себе дорогого защитника? Рязанцеву пыталась отбить бойкая, говорливая тетка, но ее речь не произвела ни малейшего впечатления ни на зал, ни на людей в мантиях.

Приговор упал, как нож гильотины: семь лет колонии. Очутившись за решеткой, Светлана преобразилась. Похоже, у нее не было ни малейшей надежды выйти на свободу, поэтому девушка стала активно хулиганить. Если в колонии случалось ЧП, то в нем всегда оказывалась замешана Рязанцева. Света дралась с бабами в отряде, саботировала работу, демонстративно отказывалась повязывать голову платком, хамила охране, курила в бараке. В конце концов «хозяин» зоны пригрозил ей увеличением срока, но его заявление абсолютно не испугало юную зэчку.

– И чего? – прищурилась она. – Лучше здесь останусь. Я тут в авторитете, меня все боятся. А за воротами че? Убийцей обзовут, хотя я никого жизни не лишала.

– Ребенок-то умер, – напомнил начальник.

– Несчастный случай, – отбила подачу Рязанцева. – Вон Тихонова, та настоящая убийца – мужа со свекровью ночью прирезала, спящих на тот свет отправила. И ни секунды не жалеет о содеянном.

– М-да… – полковник потер рукой затылок.

– И ей всего пятерик вкатали, – продолжала Света, – а мне семь лет. Где справедливость?

– Ступай работать, – процедил начальник, – и помни, о чем я тебя предупредил.

Светлана заорала:

– И вы тоже мои слова не забывайте. Говорю же: я на волю не хочу, могу и побунтовать. Мне со всех сторон лучше, чем вам, – терять-то нечего!

Начальник обозлился и лишил Свету свидания с матерью. Татьяне полковник сказал:

– Молись, чтобы твою дуру ночью товарки не придушили. Она у тебя неисправимая! Уж поверь, я многих повидал, а такую впервые встречаю, всех достала: и контингент, и меня.

Татьяна в слезах приехала домой. Через неделю ей позвонил мужчина и, представившись Олегом Ефремовичем, сказал:

– Давайте побеседуем о Свете.

– Ее придушили? – заорала мать.

– Что вы! – испугался незнакомец. – Откуда такие мысли? Приезжайте к нам в офис, мы находимся неподалеку от зоопарка.

Татьяна приняла приглашение и была очарована приемом. Олег Ефремович оказался приятным мужчиной.

– Я врач, – сказал он, – доктор наук, профессор, посвятил всю свою жизнь исправлению преступных личностей. У вас ведь проблемы со Светой?

Со старшей Рязанцевой давно никто не разговаривал так уважительно, и Таня, заплакав, сказала:

– Чертова девка!

– Она не виновата, – вздохнул доктор.

– Еще скажите, что моей дочери медаль положена, – простонала Таня.

– Нет, награждать девушку пока причин нет, – спокойно отреагировал Олег Ефремович, – но надо учесть: Света не имела преступных намерений, хороший адвокат сумел бы вызвать сочувствие к воспитательнице, совершившей оплошность. Очутившись в заключении, Света получила новый стресс и отреагировала на него единственно знакомым ей образом: агрессией. Давайте вместе бороться за вашу дочь.

– Как? – разинула рот Татьяна.

– Для начала вытащим ее с зоны.

– Как? – повторила несчастная мать.

Олег Ефремович сложил руки на животе.

– Подумаем. А затем положим к нам в клинику.

– Зачем? – недоумевала Рязанцева.

– Слишком нервного человека нельзя держать на общей зоне. На свободу Свету пока не отпустят, но под нашим наблюдением ей будет комфортно – отдельная палата, хорошее питание. Вы можете приходить к ней вечером в любой день. До зоопарка близко, не в другой город ездить. Согласны?

– Сколько? – выдавила из себя Таня.

– Чего? – не понял врач.

– Денег.

– Кому?

– Вам, за помощь.

Олег Ефремович вскочил и забегал по кабинету.

– Придет же в голову такая глупость! Ни копейки платить не надо.

– Но как же так? – растерялась Таня. – Почему вы хотите мне помочь?

Врач сел в кресло.