Императрица Орхидея

— Его Величество находится сейчас в процессе узнавания ментальных образов. — Сым решительно отказывался проявлять ко мне снисхождение. — Вы сможете подойти к нему, когда его дух успокоится и определит свое место.

— Папа! Папа! — громко закричал Тун Чжи.

Случись такое в любом другом месте, и отчаянный порыв мальчика пробудил бы в окружающих одну только симпатию. Но двор, казалось, уже потерял способность думать о ком-либо другом, кроме самого себя. Это был уже двор Су Шуня. Каждый ставил свои собственные нужды впереди нужд Сянь Фэна и его сына. Все слышали крики Тун Чжи, но никто не пришел ему на помощь.

Теперь можно было не сомневаться, что если Его Величество желает сказать что-нибудь своему сыну, то он может рассчитывать только на милость Су Шуня. А для Су Шуня сейчас самым удобным было не обращать внимания на императора и довести свой план до победного конца. Что бы теперь ни захотел Сянь Фэн, никто этого уже не узнает. А сомневающиеся через несколько минут имеют реальный шанс присоединиться к умирающему в могиле.

У меня не осталось ни капли страха. Я взглядом отмерила дистанцию между собой и главным евнухом Сымом и нацелилась в его живот. Меня уже не интересовало, какая боль ожидает меня впереди и как быстро со мной расправятся. Я во что бы то ни стало хотела выразить свой протест против произвола Су Шуня. Эта история все равно когда-нибудь выйдет наружу и в будущем привлечет к Тун Чжи симпатию народа. Используя свою голову как таран, я бросилась вперед. Но Сым даже не стал от меня уворачиваться, он просто схватил меня за платье и с силой отбросил в сторону. Теряя равновесие, я полетела, подвергаясь неминуемой угрозе расшибить голову о стоящую на пути колонну.

Я закрыла глаза, в голове мелькнуло: вот это точно конец.

Но конец не наступил. Я налетела не на колонну, а на вовремя оказавшегося перед ней человека.

Распростершись на полу, я увидела, как мой сын кинулся к отцу. А надо мной склонилось озабоченное лицо командующего императорской гвардией господина Жун Лу.

— Папа! Папа! — Тун Чжи уже тряс за плечо отца.

К нему подошла Нюгуру и стала оттаскивать от кровати. Я быстро вскочила на ноги и бросилась на помощь ребенку. Туда же поспешил разъяренный Су Шунь, который попытался спихнуть Тун Чжи вниз с возвышения. Но мальчик вывернулся из его цепких лап и снова оказался рядом с отцом.

— Папа! Папа!

Веки императора вздрогнули, губы чуть-чуть зашевелились, и он очень медленно произнес:

— Тун Чжи, мой сын...

Двор замер, затаив дыхание. Императорский секретарь поднял свою кисточку.

— Тун Чжи, подойди ко мне! — Умирающий высвободил руки из-под одеяла.

— Ваше Величество! — Я выступила вперед, понимая, что за свой поступок могу быть жестоко наказана. — Не назовете ли вы для всех имя вашего наследника?

Су Шунь понял, что выставлять меня вон уже нельзя. По всем признакам Сянь Фэн меня услышал. Он попытался заговорить, но голос его не слушался. После нескольких беспомощных усилий его руки безжизненно упали, глаза закатились, а в груди послышался знакомый хрип.

— Ваше Величество! — Я встала перед кроватью на колени и вцепилась руками в желтую шелковую простыню. — Прошу вас, пожалейте своего сына!

Губы императора снова приоткрылись.

— Папа! Папа! Прошу тебя, проснись!

Я запретила Тун Чжи трясти отца. Но Сянь Фэн снова открыл глаза. В каком-то внезапном порыве он вдруг сел на кровати, но потом тут же снова повалился на подушки.

— Сянь Фэн, не оставляй своего ребенка без последних слов! — заголосила я. Мне показалось, что это конец, и все мои надежды умерли вместе с моим мужем. Больше я уже не следила за тем, что говорю. — Вот перед тобой твой несчастный ребенок! Ты его бросаешь! Ну что ж, иди своей дорогой, Сянь Фэн, и пусть нам будет хуже! Раз ты этого хочешь, я приму твое решение, как свою судьбу. Тун Чжи тебя достоин! Ты безжалостный отец!

Тун Чжи с плачем упал на грудь Сянь Фэна.

— Тун Чжи, — снова произнес Сянь Фэн, открывая глаза. Говорил он теперь очень ясным голосом — Сын мой... дай мне... взглянуть на тебя. Как ты поживаешь? Что я могу для тебя сделать?

— Ваше Величество! — снова выступила я. — Каково будет ваше распоряжение? Наследует ли Тун Чжи ваш трон?

Сянь Фэн с нежностью улыбнулся:

— Конечно, Тун Чжи наследует мой трон.

— Какой титул вы даете его правлению?

— Цы сян, — прошептал император с хриплым выдохом.

— Предопределенное счастье, — повторил императорский секретарь, записывая слова Его Величества.

Многие потом говорили, что проявленная мной в нужный момент инициатива обозначила собой важный жизненный принцип: от женщины выживание при маньчжурском дворе требовало смелости. И они были правы.