Императорский отбор

Гессен самодовольно хмыкнул и крутанул перед собой мельницу — аж лезвие засвистело. Сибиряк пошамкал зубами и покачал меч на ладони — в его руке лапе оружие смотрелось, как одноручное.

— Мне бы бердыш или булаву… А это — маловато супротив вурдалака.

— Мы выбрали оптимальный вариант для всех участников, — без намека на сочувствие произнесла женщина.

— А колдовать дозволяется? — спросил Каминский.

— Разумеется. Магия — столь же неотъемлемая часть дворянина, как и воздух, которым он дышит.

Щедрин ничего не сказал — лишь злобно зыркнул на меня и побрел к воротам, на ходу приторачивая ножны к поясу. Я же закинул свои на спину — длина портупеи не мешала, а так переносить двухкилограммовую железяку куда как удобнее.

Карета представляла собой многоместный почтовый дилижанс, сплошь покрытый листовой броней. Очень тонкой: не то что пулю — стрелу не остановит, вот только предназначалась зашита не от лучников и не от стрелков, а от когтей и зубов обезумевших кровожадных тварей, своего рода зомби в понимании моих современников. На ступицах поблескивали строенные лезвия, стекла закрывали решетки, а тройку гнедых лошадей накрыли стегаными попонами. Ни дать ни взять старинное транспортное средство в условиях восстания живых мертвецов.

— Совсем забыл! — рыжий лис поднял ладонь, уже стоя на подножке. — А нам действовать сообща или порознь?

— Действуйте на ваше усмотрение, — в голосе распорядительницы скользнула хищная нотка.

Карета покатила прочь от дворца в сопровождении гвардейской кавалькады. Длинная лавка внутри формой напоминала подкову, в центре которой стоял круглый столик. Мне досталось место с краю у самой двери, рядом устроился Руслан, словно следя, не вздумаю ли я убежать от дуэли, за ним — Ворон, со скрипом продавив кресло, после — Каминский, и на другом конце Герман, подчеркивая свою обособленность.

Какое-то время ехали молча, стараясь ничем — в том числе и болтовней — не выдать подступающего страха. Но когда в окна упала тень от скрюченных деревьев, молодой помещик не выдержал и первым нарушил тишину:

— Судари, а кто-нибудь уже сражался с вурдалаком?

Все покачали головами и вопросительно уставились на Гессена, но даже тот лишь развел руками.

— Я видел одного в старом форту, — немец развалился на сиденье и водрузил меч между ног, точно флагшток. — Снайпер снес ему башку — на том все и закончилось.

— А я с медведем дрался, — буркнул Семен, чтобы не уронить достоинство, однако эта история мало кому пришлась по вкусу — с медведями и крестьяне дерутся — рожнами да рогатинами, тоже мне подвиг. Говорить это вслух, разумеется, никто не стал, иначе пришлось бы драться с медведем прямо в салоне.

— Меня другое волнует, — рыжий закинул ногу на ногу, в очередной раз подчеркнув, что женские манеры для него — норма жизни. — Ежели мы станем действовать сообща, то шанс продержаться до утра вырастет пятикратно. Но если победят все — то не победит никто.

— Не сочтите за грубость, господа, но я предпочту одиночество, — немец откинул со лба светлую прядь. — Гражданские будут для меня обузой.

— А мы с Виктором заодно, — Ворон хлопнул рыжего по плечу так, что тот щелкнул зубами. — Правда, сударь?

— Правда-правда, — хитрый лис кисло улыбнулся, и я сразу понял, что у него далеко идущие планы на сильного, но тупого соратника.

— А вы, стало быть, тоже пара? — с ехидным намеком спросил вояка.

— Не…

— Да! — неожиданно громко бросил визави. — Но ненадолго. Сначала дуэль, а уж потом все остальное. Посему прошу вас быть нашими секундантами!

Гессен явно собирался что-то сказать, но в последний миг передумал и ограничился злорадной ухмылкой. Карета меж тем скатилась с холма, и до линии обороны оставалось всего пара верст.

— Предлагаю выпить для храбрости, — Каминский поставил на стол фляжку с водкой. — Возможно, это наша последняя встреча.

— Да и слава свету, — немец фыркнул и отвернулся к окну.

— Ну, за успех, — здоровяк сграбастал угощение и высосал все до последней капли, после чего сжал стальной сосуд, как фольгу.

Дилижанс остановился у заставы — тяжелых раздвижных ворот с бетонным бункером поодаль. В траншеях сидели солдаты — несмотря на круглую яркую луну, я видел лишь силуэты да мельтешащие огоньки папирос. На дозорной вышке горел прожектор, водя белым пятном по развалинам, до которых оставалось не меньше километра изрытой воронками грязи, перетянутой в три ряда ежами с колючей проволокой. Кое-где на ней висели изуродованные тела, но наблюдатель на них не светил, а я не горел желанием просить об обратном.

Сонный часовой бегло просмотрел императорскую грамоту и дал отмашку подчиненным. Те завертели кабестаны, и створки медленно поползли в стороны, открывая нам путь в мрачную неизвестность. Пока солдаты в камуфляже цвета хаки напрягались и потели, часовой решил поделиться очень уместной и своевременной байкой: