Император умрет завтра

Странно, однако ей стало вдруг проще и легче жить. Общество, политика, муж, церковь и даже разодранная в клочья Польша — все, кажется, уже не имело для нее прежнего значения. От Наполеона у нее родился сын, она желала теперь только одного — быть женщиной. Не библейской Эсфирью, не Далилой у Самсона и воздушным шариком «сгиневшего» Царства Польского, а просто женщиной. И если судьба будет к ней милостива, то — женщиной Наполеона Бонапарта, кем бы он сейчас ни был. Ведь, положа руку на сердце, не ясновельможный пан Юзеф и не рамолический, волосатый граф, а именно Наполеон сделал ее женщиной в полном смысле этого слова. И теперь она жалела, что так часто говорила ему «нет».

Узнав о почетной ссылке императора на Эльбу, собралась и поехала. Будь что будет. Одно его слово, и она останется с ним навсегда.

И вот — приехала.

Яркая луна над холодно мерцающими утесами, тяжелые очертания фортов Портоферрайо, потаенное мелькание фонарей в оливковой роще, приглушенные возгласы встречающих ее людей… Это конюхи? Да, конюхи. Странно. Но вот, кажется, генерал Бертран!. Однако почему все так скрытно, сдержанно и так… суетливо? Куда их везут по этой ужасной ночной дороге? От лошадей идет пар… Ее не встретил Наполеон. Ее не везут во дворец… Ну и что? Значит, на то есть свои причины. Главное в другом. Ей всего двадцать шесть Ему сорок четыре. Она сможет достойно скрасить его пребывание на острове, избавить от тяжких раздумий. И не займет ничье место возле него — оно опустело ее смертью Жозефины. Умер и старый граф. Сама судьба выпрямила их пути навстречу друг другу…

И вот они встретились в горной хижине на высоте двух тысяч футов. Слава заступнице деве Марие — он, кажется, искренне рад. О ней самой и говорить нечего Она сумеет обратить эту радость в истинное счастье для него. Она знает, как это сделать!.. Букетик диких цветов подле ее обеденного прибора очень трогательно. Это знак. Добрый знак…

Графиня Валевская долго слушает рассуждения о том, каким Наполеон хотел видеть Париж и как он строил его — крепко, роскошно, на века — мечтая создать еще одно чудо света. О том, что он успел и чему помешали бесконечные войны. Как было «до» и как стало в Париже «после». Подумать только, до нет Париж даже не имел канализации!.. Что это такое, она представляла себе смутно. Но как странно звучит это «после Наполеона»!..

— Ты не смейся, Мария. Я говорю об этом серьезно Я хочу остаться в памяти людей не только великим полководцем, но и правителем, который построил порты, доки, каналы, дороги, мосты и здания, создал лучший в мире театр, французский банк, открыл древнюю цивилизацию Египта, учредил справедливые законы, доказал преимущества диктатуры, поддерживаемой народом. В любом деле, военном или мирном, я опирался на самое бесспорное из всех оснований — необходимость.

«Не в любом! — мелькнула у нее горделивая мысль. Ты забыл свой поход в Россию…».

Мелькнула и отлетела, ненужная. Валевская устало улыбнулась ей вдогон. Наполеон заметил грустную улыбку и с горечью стал рассказывать о Марии-Луизе, которая очутилась под властью жестоких и мстительных людей, перехватывающих ее письма к нему. Ни одного письма ему не передали до сих пор — это ли не подлость!.. Но через неделю, самое позднее через две, верные офицеры привезут Марию-Луизу сюда. Она приедет с сыном. Он очень ждет этой встречи. Им на острове окажут королевский прием…

— А что будет со мной?

— Ты, Мария, завтра же отбудешь в Италию. Я дам все необходимые распоряжения относительно поместья и ренты для тебя.

— Как завтра? Почему?!

— Неужели ты не понимаешь?.. Я вынужден здесь считаться со многими обстоятельствами. Через неделю-другую сюда приедет императрица. Если она от кого-то узнает о твоем визите, она может не приехать вообще.

— Императрица?! — графиня Валевская почти кричала. Императрица не приедет сюда ни-ко-гда! Даже под конвоем!.. О чем ты говоришь, Наполеон?..

— Тише, Мария! Не надо так… — Наполеон вскочил и заходил по дощатому настилу пола, потом вдруг остановился и посмотрел ей в глаза — хотел о чем-то спросить. Но не спросил.

Возможно, он убедил себя, что в ней кипит плохо скрываемая ревность. А если так, то она вольна думать и говорить, что угодно — это не сможет изменить его решения.

— Я все поняла… Мы для тебя здесь обуза.

— Мария, прошу тебя! Хватит об этом!.. Дело не во мне, а в моем статусе. Я не могу принимать тебя во дворце, хотя и желал бы этого.

— Но я согласна остаться и здесь. Я согласна… на любые условия.

— Это невозможно.

— Хорошо… Если так надо, я уеду завтра. А потом, позже — ты дашь мне знать…

— Нет, Мария! Нет…

Наутро они расстались. Теперь уже навсегда.

Он не поехал провожать ее. Обнял мальчика.

— Прости меня, Наполеон… — тихо сказала Мария. — Надеюсь, она приедет.

Он подумал: как хорошо, что обошлось без слез. Плачущая Жанна д'Арк могла в один миг перевернуть его душу и, бог знает, чем бы все это закончилось. Ему по-прежнему нужен был весь мир, а не одна Мария Валевская.

— Характер у тебя все тот же… — Наполеон бережно поддержал ее под локоть, помогая сесть.

— Какая живописная дорога!..