Император Сухоруков

– Меня зовут Шоануапе. Я торговец из славного города Цинцунцанна… – здесь незнакомец слегка замялся и покосился на Серого, что каменным изваянием стоял за моим плечом. – Я нередко плаваю мимо Излучного по торговым делам… И, мне кажется, в селении… какие-то проблемы?

Ты посмотри, какой дипломат! Не понимает, кто кого и за что тут покромсал – и старательно избегает «оценочных суждений».

– Ты хочешь узнать, почтенный, что случилось с местным имачатой, и кто теперь тут… «принимает гостей»? – улыбнулся я. – Не волнуйся, я всё тебе объясню. Иттануака мертв. В Излучном находятся войска владыки всех четлан.

Вот так и сказал: «войска». И владыка «всех четлан». Пусть знает и другим расскажет.

Брови торговца взлетели вверх. Я в какой-то статье читал, что это самое рефлекторное мимическое движение лица у человека. Его трудно контролировать. Вот и почтенный Шоануапе не сдержался. Оглядел меня по-новому и вдруг изогнулся в каком-то незнакомом поклоне.

– Владыка!

Нет, мы не были знакомы, но моя правая рука очевиднее паспорта в развернутом виде. А торговец явно в курсе нашей местной политической жизни.

Я велел Шоанупе разогнуться и продолжить беседу.

– Прости меня, владыка, – заискивающе начал тот. – Но что же случилось такого, что местный имачата прогневал тебя?

– Зарвался имачата, – мне упорно не хотелось поддерживать куртуазный стиль, заданный собеседником. – Оскорбил владыку прилюдно и бросил ему вызов на поединок.

– Его за это казнили?

– Я был милостив. И лишил Иттануаку жизни самолично. Дал ему умереть воином.

Пауза затянулась. Я вглядывался в мелкие глаза Шоануапе, пытался заметить в них сомнение, неверие – но не углядел. Купец собрался и контролировал себя отлично.

– Крайне прискорбно, что Иттануака стал жертвой козней злых духов, – наконец, заговорил он, тщательно выверяя каждое слово. – Я счастлив слышать, что мудрый владыка восстановил справедливость… Но… Я купец, много где бываю, много чего слышу. И пусть твоя мудрость, владыка, прислушается к словам бедного торговца: опасно, очень опасно тебе идти дальше. Особенно, опасно пытаться установить свою власть в Черном Урочище.

И Шоануапе опустил взгляд в землю перед собой. Мол, всё сказано.

Что ж, сказано очень красноречиво. Мне только что указали мое место. Захват Излучного приняли – «восстановил справедливость». Ну, а как иначе, если я был прав по всем местным законам: писанным и неписанным. А вот дальше лезть запретили. По Великой жило немало четлан. Но я не имею право заявлять свою власть над ними. Особенно, над Черным Урочищем, о котором я уже кое-что слышал. Богатое место вниз по реке, где сидит имачата, чьи силы и богатства сопоставимы с моими.

Кто запретил? Тут тоже понятно. Торговец сам сказал, что живет в Цинцунцанне. А это столица неких пурепеча, о которых мне рассказывал купец-куитлатек. Сильный могучий народ, который некогда разгромил в пух и прах тех самых куитлатеков. Пурепеча захватили всю Великую до самого моря. Потом они разбили неведомых теночков. О последних мой информатор говорил, как об очень сильных воинах. Но и те проиграли войску пурепеча. Вот эти ребята мне и запрещают объединять четланский народ.

Непростой товарищ этот Шоануапе. Только услышал про смерть Носача и здесь, на месте, сформулировал позицию всего своего народа. Большие полномочия.

– Я услышал тебя, – сухо бросил я купцу, продолжавшему молчать.

Тот снова поклонился.

– Владыка, я так понимаю, что сегодня в Излучном не очень уместно вести торг. Дозволишь ли ты нам продолжить путь к морю?

– Конечно, почтенный. Ты свободен плыть куда угодно.

Расписная лодка не медлила. Едва Шоануапе забрался на борт, гребцы столкнули судно на глубокую воду, и оно бодро пошло вниз по течению. А я внезапно почувствовал всю усталость, что накопилась во мне за последние дни.

– Вапачиро, оставь меня ненадолго.

Телохранитель вопросительно взглянул на меня, но я был непреклонен. Южанин отошел шагов на тридцать, однако оттуда всё равно внимательно следил за мной. Я же подошел к самой воде и уселся на небольшую глинистую кочку. Холодная вода игриво касалась моих сандалий, но я не обращал на нее внимание.

– Чего грустишь, победитель? – басок нупогодишного волка был очень тихим, но ясно различимым.

Я вздрогнул.

– Бог? Ты?

– Ну, а кто же еще?! Кто поздравит тебя с победой, как не старый добрый Желтый Червяк? – глумился голос. – Я думал, он тут ликует, а мой карманный император сидит и сплинирует на романтичном фоне.

– Чего веселиться-то? – вздохнул я. – Слышал же, что этот пурепечка мне заявил! Вылез головастик из маленькой лужи в озеро – а тут такие щуки!

– И что с того? Щуки – это еще не значит, что тебя должны съесть. Вообще-то, пару дней назад тебя должны были либо убить, либо в официальные дурачки записать. Забыл что ли? А что у нас сегодня? А сегодня у нас успех и победа! И даже щуки вынуждены были тебя заметить и шляпу приподнять.

– Да лучше бы не заметили, – вздохнул я.

– Предпочел бы копошиться в грязи пересыхающей лужи? – хмыкнул Червяк. – Что-то сомневаюсь.