Император Сухоруков

По счастью, от «императора» ничего и не ждали. Он свои мудрые приказы уже отдал: «Die erste Kolonne marschiert… die zweite Kolonne marschiert…». Теперь наступало время работать простой пехоте. Тихий Ветер вскочил на кочку, размахивая над головой здоровенной макой – собирал своё стадо. Черный Хвост хватал выползающих из кустов командиров пятерок и махал руками: ты ведешь своих налево, ты – направо. Где-то за заборами исступленно завизжали женские голоса.

– Кто первым захватит живого пленника – тому ничего не будет! – весело крикнул Ветер и легкой трусцой повел ополченцев на север, прямо через огороды и заборы.

Как же это приятно, когда что-то тобой запущенное, движется само! И не по инерции, а толкаемое другими людьми.

«Что ж, пора и мне заняться исполнением своей героической роли», – хмыкнул я.

При мне остались только Вапачиро, да два совсем юных ополченца, которых было жалко отправлять в бой – и я оставил мальчишек при себе, флагом махать. Мы двинулись в «кильватерной струе» отряда Тихого Ветра – это показалось мне самым безопасным вариантом. Подошли к тихому домику, где можно было забраться на крышу с пристроенной печи. Я огляделся сверху: Излучное напоминало просыпающийся птичий базар. Отдельные вопли постепенно сливались во всеобщий гвалт. Везде шло какое-то мельтешение, возня, но понять что-либо было невозможно. Мысленные представления о битве снова не выдержали столкновения с реальностью. Я понятия не имел, куда надо махать флагом. Да и надо ли? Единственное, что было видно: отряд Тихого Ветра, который упругой каплей ртути целеустремленно шел к дому имачаты. Дом, вернее, целая усадьба с несколькими строениями, укутанными глинобитной стеной, тоже хорошо просматривалась. Там-то всё и решится.

Увы, эпичного штурма я не увидел. Потому что заметил подозрительное движение совсем неподалеку. Группка местных стремительно бежала прочь от шума битвы кустами и огородами. Кто, сколько – это было трудно разобрать, но на пути у беглецов моих воинов уже не было. Только мы. Когда излучнинцы выскочили на открытое место, азарт захватил меня настолько, что я заорал:

– Хватай их! – и сиганул с невысокой крыши прямо на грядку.

Боль в раненой ноге раскаленной иглой прошила меня насквозь! Заорав от боли, я повалился набок и схватился за грязные бинты. Местные оторопели: за пару мгновений перед ними промелькнула череда самых разных событий. Наконец, они догадались, что в десятке шагов от них развалился бессильный враг, и глаза излучнинцев алчно вспыхнули. Смуглые руки потянулись за оружием. Их было шестеро – теперь я смог сосчитать.

– Не сметь! – юный знаменосец подскочил на защиту правителя. – Перед вами владыка! На колени!

Он отчаянно размахивал змеевой тряпкой на длинном шесте, стараясь держать врагов на расстоянии. И вдруг тряпка шлепнулась в траву. И на нее же осел мальчишка, которого я так хотел уберечь от боя. Руки его выпустили шест и пытались ухватиться за древко дротика, который торчал из правой стороны груди.

Не получалось. Руки не хотели слушаться.

А излучинцы шли к нам.

Глава 30. Бог – это я?

Я не знаю, что задержало его тогда. Такого быстрого и всемогущего. Но Вапачиро не успел прийти на помощь знаменосцу. Лишь, когда паренек осел на землю, пуская изо рта кровавую пену, а враги нацелили оружие на меня, наемник серой молнией пронесся мимо нас: крушить и ломать.

– Не убивай! – только и успел крикнуть я, стискивая зубы от боли, потому что пытался подползти к раненому.

Тот еще был жив. Но ненадолго. Парень тяжело дышал, вернее, пытался дышать, судорожно втягивая воздух, дергаясь в спазмах. Его пробитое легкое заливалось кровью, а в плевральную полость входил воздух. И ничего не сделать.

Я держал подрагивающую голову и с тоской смотрел, как ловко Вапачиро раскидывает врагов. Излучинцы не сразу поняли, с кем столкнулись. Нелепо набегали на южанина, тыкали в него своим оружием. А тот, легко уходил с линии атаки, каждый раз вставая так, что против него было не больше двух противников, и те перекрывали остальную четверку. Одного Серый все-таки покалечил. Но потом сдержался и просто валил врагов на землю: кого с болезненным вывихом, кого вообще без сознания. Он как раз упаковывал четвертого, когда последние двое осознали масштаб трагедии и зайцами ринулись в кусты.

Мой знаменосец был уже мертв. Я не заметил, когда остановилось его сердце. Вынул из груди дротик, сунул его второму пареньку, робко стоявшему сзади, аккуратно сложил мертвецу руки, потом, шипя от боли в ноге, ухватился за знамя. Второй ополченец неуверенно потянулся за шестом, но я покачал головой: нет уж, сам. Втроем мы двинулись на эпицентр шума: «великая битва за село Излучное» была в самом разгаре. Я с трудом мог наступать на левую ногу, так что знамя для меня стало посохом. Так, ковыляя, мы и добрались до эпицентра «веселья». К этому времени всё уже почти закончилось. Пришлось довольствоваться пересказом.