Император Николай II. Мученик

В декабре 1912 г. из русского Главного штаба сообщили французскому военному министерству, что в Петербурге «не верят в нападение Австрии на Россию, а войну Австрии против Сербии считают крайне маловероятной»{541}. Более того, французскому представителю в Главном штабе заявили, что даже если бы Австро-Венгрия напала на Сербию, то и тогда Россия в войну бы не вмешалась. Такой ответ произвёл в Париже удручающее впечатление. А. П. Извольский сообщал, что «Пуанкаре и весь состав кабинета крайне озадачены и встревожены»{542}. 16/29 марта 1913 г. С. Д. Сазонов писал А. П. Извольскому, что «политические интересы России на Ближнем Востоке отнюдь не совпадают с экономическими и финансовыми интересами европейских держав, в том числе и Франции»{543}. Таким образом, мы видим, что ни о каких «зависимости», «подчинении» русских интересов французским мы не наблюдаем и в помине.

То же, но еще в большей степени, мы можем сказать и о Великобритании. В русской правой среде накануне Первой мировой войны получил развитие миф о том, что Англия втягивает Россию в войну с Германией. Этот же миф поддерживается сегодня некоторыми историками и публицистами. Вот как этот миф-страшилка звучит в сочинении В. Н. Рябцева: «Долгий период времени (даже среди просвещённой публики) не было чёткого понимания, что, по крайней мере с финальных аккордов войны с Наполеоном, Россия стала для Англии противником № 1 на европейском континенте. И к столкновению с ней (пусть и не прямо, но путем столкновения лбами немцев и русских в 1914 г.) коварные и беспощадные англо-саксы стали готовиться заранее – почти 100 лет до этого»{544}.

Этот образ «коварного Альбиона» словно сошел с немецкого агитплаката то ли 1914, то ли 1940 г. Дело представляется таким образом, будто бы жили-были коварная Англия, «туповатая» Россия и бесконечно «благородная» Германия. Последняя, как нас пытаются заверить, только и делала что пыталась убедить Царя в своих мирных намерениях, а тот, поддавшись влиянию англо-саксов и их «пятой», либеральной, колонны, упорно эти мирные намерения отвергал. То, что подобные утверждения беспочвенны и примитивны, доказывают исторические факты. Они свидетельствуют, что Император Николай II всегда воспринимал Англию как геополитического противника России и не строил по этому поводу никаких иллюзий. Однако он хорошо понимал, что в реалиях 10-х гг. ХХ в. Англия вынуждена объединиться с Россией против Германии, так же как 100 лет то этого, она была вынуждена объединяться с Россией против Наполеона. В 1912–1914 гг. Николай II руководствовался реальной международной обстановкой, которая ясно указывала, что главную опасность для России представляет не Англия, а кайзеровский рейх.

Для успешного развития русской экономики требовался контроль над Проливами, сохранение влияния в Персии и, по возможности, возвращение утраченных позиций в азиатском регионе. Царь готов был вести долгую дипломатическую борьбу за решение этих проблем. Он помнил, что его мирное продвижение на Восток было прервано негласной коалицией Англии, США и Японии, приведшей к нападению Японии на Россию. Главный урок, какой Россия вынесла из дальневосточной войны, заключался в том, что решение любой геополитической проблемы должно осуществляться путём договоров с другими государствами о разделе сфер влияний. Эта дипломатия принесла свои плоды с Англией, конфронтация с которой сменилась отношениями, при которых возможно было обсуждение и решение спорных вопросов между Петербургом и Лондоном.

Такой же договорённости Николай II хотел достичь и с Германией, Николай II был готов также гарантировать кайзеру нейтралитет России в случае войны рейха с Англией. Отправляясь на встречу с кайзером, Государь писал матери: «В настоящее время нам нужно жить с нашими соседями в постоянной дружбе». Но в том-то и дело, что сама Германия стремилась к совсем иным целям.