Император Юлиан

Особенно меня потрясла Констанция. Трудно было поверить, что эта мегера с горящими глазами - дочь Константина Великого, сестра императора и жена цезаря: она скорее походила на очень жестокую куртизанку, хотя куртизанкам жестокость и не свойственна. Однако фамильные черты Флавиев: сильная челюсть, крупный нос, серые глаза - делали ее, вопреки всему, представительной. Глядя на залитых потом и кровью бойцов, она время от времени выкрикивала, обращаясь то к одному, то к другому: "Убей его, убей!", а при каждом особо сокрушительном ударе закатывала глаза и сладострастно вздыхала, будто на ложе любви. Было от чего прийти в ужас!

Мы досмотрели кровавое зрелище до конца - то есть пока один из соперников не убил другого. Бедняга рухнул на пол, а Галл тотчас вскочил с ложа и бросился обнимать окровавленного победителя, как будто тот совершил для него какой-то беспримерный подвиг, потом с противоестественным смехом и ликующими криками он принялся пинать ногами лежащий на полу труп. Он был совершенно не в себе, и я никогда еще не видел лица, обнажающего с такой откровенностью звериную сущность человека.

- Прекрати, Галл! - Констанция наконец заметила меня и поднялась на ноги.

- Что? - Он тупо уставился на нее. Затем он увидел меня, пробормотал: "Ах да" и стал приводить в порядок тунику. Вошли рабы и унесли мертвеца. Сверкая улыбкой, Констанция приблизилась ко мне.

- Мы рады лицезреть в нашем дворце знаменитого Либания, - произнесла она. Я поздоровался с ней, как того требует этикет, отметив, не без удивления, что у нее низкий мелодичный голос, а ее греческий безукоризнен. В мгновение ока фурия превратилась в царицу.

- Отлично, отлично, - пробормотал Галл, его глаза блуждали, как у пьяного. Не сказав больше ни слова, цезарь Востока и его супруга торопливо проследовали мимо меня и покинули зал. Так закончилась единственная аудиенция, которой меня удостоила царственная чета, и это меня совершенно обессилило.

Злодеяния, совершенные этой парочкой в последующие годы, превзошли все, что известно человечеству в этой области со времен Калигулы. Прежде всего, они оба были очень алчны, а Констанции для осуществления ее далеко идущих политических планов требовались горы золота. Чтобы его заполучить, она не гнушалась ничем: в ход шли и шантаж, и продажа государственных должностей, и, наконец, конфискации. Ее алчность не обошла стороной одну семью, с которой я был близко знаком. Там сложилась не совсем обычная ситуация: дочь вышла замуж за очень красивого юношу из Александрии, а ее мать, слывшая очень благонравной матроной, сразу же влюбилась в своего зятя и целый год безуспешно пыталась его соблазнить, пока он не заявил напрямик, что, если она не прекратит своих домогательств, он вернется к себе в Александрию. Горя жаждой мщения, женщина бросилась к Констанции и предложила этой благородной царице значительную сумму денег за то, чтобы ее зятя арестовали и казнили. Констанция приняла подношение, и несчастный юноша действительно был казнен под каким-то надуманным предлогом. После этого Констанция, обладавшая весьма своеобразным чувством юмора, послала моей знакомой половые органы ее возлюбленного с приложением лаконичной записки: "Наконец-то!", и та лишилась рассудка. Этот случай потряс всю Антиохию, и тут-то и начался террор.

Порой казалось, что Галл и Констанция заблаговременно изучили жизнеописания всех знаменитых тиранов прошлого, с тем чтобы, когда настанет их час, повторить вошедшие в историю злодеяния. К примеру, Нерон имел обыкновение, приняв обличье молодого повесы, бродить ночью по улицам

Рима во главе шайки хулиганов. Галл последовал его примеру. Калигула действовал по-иному. Он любил расспрашивать на улице встречных, что они думают о своем императоре и, если получал нелестный отзыв, тут же безжалостно закалывал жертву. Галл перенял и это - во всяком случае, сделал такую попытку, но тут ему не повезло. Не в пример Риму времен первых императоров, Антиохия обладает лучшим в мире уличным освещением, и ночью в городе светло, как днем, - поэтому Галла почти всегда узнавали. Кончилось тем, что преторианский префект Востока Талассий сумел убедить Галла, что цезарю не подобает бродить по улицам ночью и к тому же это небезопасно. Галл сдался и прекратил свои вылазки.