Император-гоблин

Майя лишь в общих чертах был знаком с внутренней политикой Бариджана, и в основном его знания были почерпнуты из дешевых романов в синих обложках, которые обожали Пелчара и Кево, слуги в Эдономи. Однако он знал, что Великий Авар мог считаться правителем страны только в том случае, если его поддерживали аварсин, множество мелких вождей – их было намного больше, чем князей и герцогов в Эльфийских Землях, но эти вожди обладали реальной властью. Фактически они представляли собой правительство Бариджана. Союз такого рода, о котором говорила осмеррем Горменед, был отнюдь не мелочью.

Надаро Горменед продолжала:

– Мы зажгли свечи богине, когда узнали о ее смерти. Это было все, что мы могли сделать.

В ее голосе он услышал упрек, адресованный мужу – как и любая эльфийская женщина, говоря «все, что мы могли сделать», она подразумевала «все, что нам позволили».

– Зажженные свечи много значили для нее, – ответил Майя. – Мы благодарны вам, осмеррем Горменед.

Она снова сделала реверанс, и посол, проявив неожиданный такт, сразу понял, что аудиенция окончена, поклонился и увел ее вниз, в зал.

Если бы Майя не заставил себя смотреть на посла, он бы даже не заметил их ухода. Он напрягал все силы в попытке побороть подступившие слезы. Ченело умерла десять лет назад, горевать и плакать о ней сейчас было бы по-детски глупо, нелепо. Он велел себе сделать каменное лицо, поднять уши, дышать ровно. Он не знал, сколько времени прошло, но в конце концов боль отступила, и он разжал судорожно стиснутые пальцы. Он снова мог дышать, снова мог смотреть в зал, мог отвлечься, глядя на мелькающие фигуры танцующих, на витражи, за которыми чернела непроглядная ночь.

А потом Кала прошептал:

– Ваша светлость, принцесса!

Повернув голову, Майя увидел вдову наследного принца Унтэйлейанского Двора. За ней спешила Стэно Баджевин. Вуаль Шеве’ан была опущена, но Майя понял, что женщина настроена воинственно. Придворные расступались перед ней; большинство отходило в сторону с непринужденным видом, так что со стороны это выглядело простой вежливостью, но несколько юных девушек едва ли не бегом бросились к стене зала. Задолго до того, как Майя увидел лицо принцессы Шеве’ан, он понял, что после похорон она ничуть не успокоилась.

Принцесса не остановилась у подножия трона, и ему показалось, что ее глаза могут прожечь вуаль, так ярко они сверкали. Майя поспешно взмахнул рукой, приглашая ее подойти, потому что знал: все присутствующие наблюдают за ними, тайком или открыто. Стэно Баджевин неуверенно топталась внизу, прижимая руки к груди и сцепив пальцы. Майе был знаком такой трюк, хотя Сетерис в конце концов отучил его от этой привычки. Стиснув руки, ты не имеешь возможности беспокойно перебирать пальцами. Осмин Баджевин была напугана, как и во время торжественной клятвы новому императору, но сегодня ему показалось, что она боится Шеве’ан. Или того, что она задумала.

Принцесса почтительно склонилась перед троном. Майя не понял, что это было – коленопреклонение или всего лишь очень глубокий реверанс, и у него не было настроения выяснять.

– Ваша светлость, – произнесла она негромким, спокойным голосом, холодным, как зимний ветер.

– Принцесса, – ответил Майя. Он сидел прямо, сложив руки на коленях, подняв подбородок и уши, не демонстрируя никаких признаков страха.

Она выпрямилась и убрала с лица вуаль – только для того, чтобы окинуть Майю уничтожающим взглядом.

– До нас дошли некие шокирующие, скандальные слухи, и мы желали бы получить заверения в том, что нам сказали чудовищную ложь.

– Принцесса, мы не знаем, что вам…

– Нам сказали, – грозно перебила она, – что сегодня днем вы допустили – более того, поощряли! – надругательство над телом нашего супруга.

– Надругательство? – Майя был настолько потрясен, что не сразу смог подобрать слова. – Принцесса, уверяем вас, ничего подобного в нашем присутствии не происходило.

– Значит, гроб принца не открывали?

Он не позволил себе даже моргнуть.

– Принцесса, вам превратно представили происшедшее.

– Вы действительно открывали гроб! – ахнула она в изумлении и гневе. По мнению Майи, это было больше похоже на актерскую игру, чем на выражение искренних чувств.

– Принцесса, – сказал он твердо, не повышая голоса, – все четыре гроба были открыты в нашем присутствии каноником храма и Свидетелем Мертвых. Покойным было оказано подобающее уважение. Над ними читали молитвы. Не было никакого…

– Свидетель Мертвых? – воскликнула принцесса, и Майя окончательно уверился в том, что она разыгрывает сцену для придворных. Эльфы жадно слушали. – Зачем вам могло понадобиться это?

– Принцесса Шеве’ан, говорите тише.

– Мы не будем говорить тише! Мы требуем…

– Принцесса, – резким тоном перебил ее Майя. Он добился своей цели – принцесса смолкла. Он продолжал: – У нас имелись на это причины, но мы не намерены обсуждать их на поминках по нашему отцу. В ближайшее время мы дадим вам аудиенцию, и вы услышите всю правду.

– Ваша светлость слишком добры, – едко ответила она.

– Шеве’ан, мы с вами не враги. Мы уважаем ваше горе…