Император

Я не стал с Суворовым слишком суров, но при этом места для каламбура и шуток точно не было. Однако, генерал-майор, получив звезду Героя Российской империи за Вторую битву под Кенигсбергом, при этом был понижен за несоблюдение приказа на один чин вновь став бригадиром. Было важно показать, что и любимчики могут быть осуждены, если они не соблюдают установленных правил, уж тем более ослушиваются приказов.

Что же касается ранее бывшего генерал-поручиком Юрия Юрьевича Брауна, то тут следствие привело к чуть ли не измене. Было установлено, что приказ Брауна на атаку в лоб на позиции прусаков был отдан по просьбе, либо давлению союзников. Данная атака русского корпуса преследовала лишь одну цель — своими бессмысленными, но героическими смертями, отвлечь прусаков и дать возможность австрийцам перегруппироваться, чтобы нанести удар во фланг. Были возможности дать приказ на отступление, но Броун посчитал это ненужным. Кроме того, генерал-поручик прислал прошение на мое имя о позволения перейти на службу к Марии-Терезии.

Пусть теперь переходит, разжалованный, без права ношения русского мундира и презираемый в обществе. Нужен такой вояка австрийцам? Пусть забирают! Но не должен солдат Российской империи, будь он хивинцем, дагестанцем, или даже, как Искандер, бывшим янычаром, своей кровью позволять иным побеждать.

Австрийцы тогда не проиграли сражение. Не так, чтобы разбили армию Кейта, но заставили прусского генерала отойти к самой Праге, а, после, и за богемскую столицу, заняв позиции на возвышенностях. Вот оттуда выбить пруссаков окажется еще более сложной задачей, нежели ранее.

Мария-Терезия запросила помощи, но через тайную дипломатию. Я не то, чтобы отказал, но, имея острое желание заканчивать войну после инцидента с Англией, предложил начать переговоры.

Три недели все молчали и чего-то выжидали, при этом активных боевых действий не велось. Только французы собирали новую армию и грозили всем и вся, что вот именно что в этот раз, они-то покажут. Однако все французские силы ретировались, как только Фридрих, вопреки всему, даже здравому смыслу, рванул к французской границе.

Тут и получилось подойти к Берлину. Нет, мои войска не вошли в город, который откупился, но Россия показала, что именно она сейчас решает, кому жить, а кому и помирать на поле ратном. Берлин отдал три миллиона серебром и даже не торговался относительно каких-то там ассигнаций или расписок. Только металл. При этом часть ремесленников, особенно оружейников, пусть не столицы Пруссии, но иных городов, исчезали, вернее, были вынуждены встать на путь смены подданства.

Все задачи в войне Россия выполнила, зачем же продолжать войну? Это имело бы смысл, если не было бы угрозы экономическому кризису. Без торговли с Англией, да и вообще нормальных торговых отношений, медленно, но моя империя станет уходить в пропасть, при всей внешней величественности.

— Ваше Величество! — вырвал меня из мыслительного процесса Илья.

— Просил не беспокоить! — с нотками раздражения сказал я.

— Прибыл Никита Иванович Панин! — сообщил секретарь.

Этого человека я ждал. На мирную конференцию, которая должна была пройти в Аахене нужен был изворотливый представитель. Посылать туда Нелидова я счет неправильным. Он слишком прямолинейный человек, пусть и такие качества в ряде случаев даже на пользу. Но тут нужно было извернуться и не потерять ни земли, ни союзников. В ближайшие годы я не хотел воевать. Пора было бы освоить те ресурсы, что добыты, прежде, чем чего-либо хотеть иного. Панин же имел отношения и в Швеции, где и был послом, в Пруссии, хорошие связи в Дании, во Франции. Нужна была альтернатива союзу с Австрией, желательно без каких-либо конкретных договоренностей, только чтобы австрийцы больше ценили то, что у них есть мы. Но главное — Кенигсберг российский и он не может стать предметом обсуждения.

— Ваше Императорское Величество! — в кабинет зашел невысокого роста, весьма улыбчивый мужчина, полноватый, как и многие в этом времени, но не толстый.

— Никита Иванович, Вы нужны мне, как и нашей России! — сказал пафосно я.

— Готов служить, Ваше Величество! — ответил один из организаторов государственного переворота и моего убийства.

Никакого влияния эта гадюка при дворе не получит, но не воспользоваться его дипломатическим талантом, я не мог. Пусть едет в Аахен, договаривается, устраивает приемы, подкупает кого надо, деньги дам.

— Итак, я повторю, — сказал я после уже двухчасового разговора. — Нам нужна Пруссия, как умеренно сильная держава. Ровно настолько сильная, чтобы Австрия была в напряжении. Саксония, думаю справедливый трофей Фридриха, но не Богемия. Против того, чтобы Швеция получила Померанию, я не стану возражать, но и не хотел бы, чтобы Россия отстаивала интересы северного соседа до последнего политического аргумента. Впрочем… у Вас будут исчерпывающие инструкции. Действуйте по ним!

Панин раскланялся, заверил, уверил, пообещал, ушел.

— Илья, Шешковский прибыл? — спросил я, после того, как вызвал секретаря.