Иммигрант

Такого свободолюбия, интереса к жизни и независимости я ещё не встречал! Лёха очень хорошо знал всю систему Европы: знал, как они пошагово принимают решения, как они реагируют на нарушения закона; знал, что сказать и чего не говорить. Знал все уловки и абсолютно всё о Женевской конвенции и законах о беженцах. Он знал всё о человеческих правах в Европе, что нам положено, а что — нет. Лёха был очень любознательным, быстро учился всему новому и также быстро въезжал в любую тему, и если его что-то интересовало, он всегда задавал правильные вопросы, выпытывая всё до последнего.

К тому же его проницательности можно было позавидовать: он смотрел своими маленькими хитрыми глазками прямо в глаза, при этом быстро фильтруя ситуацию, определяя, с кем и как нужно разговаривать. Он был абсолютно бесконфликтным человеком, если и назревала напряжённая обстановка, он всегда умел обойти её или свести на нет. Время от времени он приносил в лагерь на продажу дорогие, хорошие вещи: часы, кулончики, браслеты, зажигалки, швейцарские ножи. Иногда я брал у него какую-то вещицу и относил к Аркадию в ресторан, она уходила на «ура», люди там знали толк и цену хорошим вещам. Ну и я, соответственно, немного зарабатывал на этом. Лёха говорил, что надолго в Брюсселе не задержится, а также, что во Франции его разыскивают как власти, так и местные бандиты — за какое-то совместное дело, которое они с бандитами провернули, но, по его словам, потом те же бандиты и сдали его властям. Лёха никогда не рассказывал об этом деле до конца. Но очень просил меня незамедлительно с ним связаться, если его имя и фамилию будут называть по громкоговорителю (так всегда делали секьюрити у ворот в Пети Шато, если приходили друзья или недруги и просили позвать к выходу), а его в это время не будет в лагере, или он попросту не услышит (у него были небольшие проблемы со слухом). Однажды, когда мы сидели вдвоём на фонтане и пили пиво, он приблизился практически вплотную и, смотря пристально мне в глаза, сказал:

— Брюса (он меня всегда так называл)! Я всё время смотрю тебе в глаза и не могу понять, у меня такое впечатление, что ты всё время под кайфом?!

Я усмехался и говорил ему в ответ:

— Так и есть, Лёха. Так и есть…

— Ты же знаешь, Брюса, что я за четыре года своих бомжеваний повидал много разного люда и вот хочу тебе сказать, что самые отпетые наркоманы имели именно такой взгляд, как у тебя. Ты точно ничего не принимаешь?

— Принимаю, Лёха, принимаю, Вселенские ванны я принимаю, — отвечал я, широко улыбаясь и щуря глаза.

— Дурак ты, Брюса, — говорил он, и мы хохотали от нелепости.

Глава 15. Операция «Писающий мальчик»

Вечером я лежал у себя и читал. Моя работа маляром по истечению трёх месяцев пришла к своему завершению. На канале зимой людей было мало, равно как и работы. Яврюха всегда входил без стука, как и в этот раз, он зашёл, при этом резко отдернув занавеску.

— Брюса! — чётко проговорил он, — есть дело!

Говорил он всегда громко, резко и выразительно.

— Опять очередная афёра? — спросил я спокойно.

— Не совсем, скорее, плёвое дело.

— Петька! — крикнул он громко, — хватит уши греть, иди сюда.

Петя подошёл, делая такой вид, что ему неинтересно, хотя у самого глаза горели от радости.

— Яврюха, — сказал Петя, делая серьёзный вид, — что у тебя за дело?

— Короче, слушайте сюда: гулял я сегодня в центре и видел большую группу американских туристов, вываливших из автобуса, — говорил он взбудоражденно, временами употребляя жаргон, — они подвалили до статуи писающего мальчика и завалили тот маленький бассейн под ним кучей мелочи! Сечёте?! — сказал Яврюха и посмотрел на нас.

— Нормальная тема! — согласился я.

— Я тоже поддержу, давайте подождём до полуночи, чтобы людей поменьше было, и пойдём всё выгребем, — предложил Петя Киевский.

— Главное, успеть, чтобы Городовые всё не выгребли до нас, — сказал взволнованно Яврюха.

Мы подождали, и ровно в двенадцать вышли на «охоту». Место, где располагалась статуя писающего мальчика, было очень людным и освещённым. Только поздней ночью там практически никого не было. Но так как это была суббота, мы знали, что люди будут гулять круглую ночь вплоть до самого утра, а ждать ещё сутки мы не хотели. По дороге мы шли и обговаривали план действия, решив действовать так:

— Я, — сказал Яврюха, — буду стоять на стрёме, а ты, Брюса, как спортсмен, и Петя, тоже как спортсмен, — шутливо говорил он, — перелезете через ограду (которая была примерно 1 м 80 см). Петя, Брюса тебе поможет, не переживай, и выловите всё, что сможете. Если что-то пойдёт не так, я буду свистеть! — сказал Яврюха, глядя на нас и ожидая реакции.