Иммигрант

Интерьер этого хостела также желал лучшего. Стоящий в холле диван и пару кресел были затёрты практически до дыр, краска на стенах, отколупливалась из-за сырости, внутри стоял холод непрогретого помещения, в котором пахло плесенью. Я зашёл в комнату. Большая квадратная бетонная комната была поделена гипсокартоном на две отдельно стоящие комнатушки, по сути те же кабинки, только немного усовершенствованные, каждая из которых рассчитана на двух человек, а также кухня и душевая с туалетом. Одна комната при входе была уже кем-то заселена, так как дверь в неё была закрыта, я зашёл в следующую. В комнате стояли две допотопные кровати и шкаф с обвисшей дверью. Я бросил сумку на кровать и продолжил ознакомление. Кухня была просторная: посреди стоял деревянный массивный круглый стол и четыре стула, в углу стояла старая ржавая электрическая плита. «Да! Таких плит, — подумал я, — в Голландии или Бельгии даже на помойке не сыщешь». Вся кухонная утварь тоже была далеко не первой свежести. Я прошёл в ванную комнату: «Ну и ну! Такое ощущение, что здесь ремонт не делали лет тридцать». Вернувшись в комнату, взял на кровати лежащее сверху, полинявшее, практически дырявое полотенце и пошёл в ванную. Мне ужасно хотелось принять горячий душ и согреться от этой сырости и вечного холода. Раздевшись и сложив вещи на крышку унитаза (повесить их было некуда), я зашёл в душевую кабинку, дверь в ней полностью не закрывалась, из-за ржавчины и плесени, которая была повсюду, находившееся там маленькое окошко, из которого были видны покрытые зелёным мхом крыши соседних домов, было разбито, и холодный ветер, залетавший порывами в ванную комнату, просто обжигал и без того уже продрогшее тело. Я нажал красную кнопку электрического душа Triton, который, по всей видимости, был установлен здесь ещё с начала восьмидесятых. Он затрещал, и слабым напором потекла вода, которая никак не могла нагреться до желаемой температуры. Мало того что вода была еле-еле тёплая, так ещё некоторые струи сочились холодной водой. «Согреюсь я когда-нибудь или нет?! — сказал я вслух, — ну да ладно. Хотя бы в писсуаре не придётся мыться». Это всё, конечно же, вызвало у меня ироническую улыбку.

Я старался не воспринимать всё всерьёз, да и стараться мне особо не приходилось. Жизнь за границей казалась какой-то игрушечной, нереальной, больше похожей на спектакль с хорошо прописанным сценарием, где каждый знает своё место, где нет нищих и нуждающихся, где все живут в расслабленном, спокойном состоянии души, где никто не переживает за завтрашний день и не дерётся за свой кусок хлеба, а также за своё место под солнцем. И даже каждый нищий в этом мире пребывает в таком состоянии лишь по своему собственному желанию, а не по воле случая. Даже если, проживая в этом новом пространстве, мне приходилось учиться и работать, то всё происходило с такой лёгкостью, непринуждённостью, что это не воспринималось всерьёз. К тому же ещё и местное население никогда не воспринимало иностранцев должным образом — всерьёз, относясь к нам, как к инопланетянам; всё время присутствовало чувство, что я нахожусь не дома — за границей, а где-нибудь на отдыхе или в командировке…

С того момента, когда я переступил через границу, очутившись в Голландии, меня не покидало странное чувство, мне казалось, что я участвую в какой-то мыльной опере, и стоило мне сделать шаг в сторону, как я тут же с лёгкостью мог выйти из неё и оказаться в более привычном для меня реальном мире. Только каков сейчас этот реальный мир? Лучше ли он этого, казалось бы, искусственного, нереального? Какой из них предпочтительней?! И всё же этот реальный мир, как я его ощущал, был не где-нибудь, а у меня внутри, это был мой собственный мир, мир, с которым я мог легко приспосабливаться к любой жизненной ситуации.

Так я воспринимал это после советской системы образования, после тяжёлого советского подхода ко многим вещам. Поэтому все сложности и трудности, происходившие со мной за это время, воспринимались как игра, как само собой разумеющееся, и, преодолев дежурную из них, я всё также выходил победителем (как и в этот момент из душевой кабинки), пусть даже и с иронической улыбкой.

* * *