Иммигрант

— Мои деньги получишь при одном условии, если будешь стоять у трапа на паром. На тот случай, если я не пройду, чтобы ты не успел убежать далеко, а отработал и любой ценой посадил либо на паром, либо в фуру, мне всё равно. Но платить только за открытую тобой калитку я не собираюсь и бегать за тобой по Брюсселю не буду! — я в упор посмотрел на него.

Вова Завхоз напрягся, зрачки забегали, он стал быстро размышлять, что же делать. А делать было нечего, деньги были для него единственной мотивацией, и я знал, пока они у меня, он будет более покладистым. Триста долларов — это хорошая месячная зарплата в любой постсоветской стране на то время. И Вова это прекрасно понимал. Мы подошли к территории порта и пошли вдоль забора. Забор оказался совсем не таким, как я его себе представлял (высокий бетонный забор). Он был из нержавеющей проволоки серебристого цвета, метра два в высоту, по верху была накручена колючая проволока. На столбах висели камеры наблюдения. Сквозь забор прекрасно просматривался весь порт, приходящие и уходящие паромы, лайнеры и корабли. Пока мы шли вдоль забора, миновали несколько калиток с кодовыми замками.

Спустя несколько минут Володя предложил присесть на скамейку, которая располагалась прямо напротив калитки.

— Вот и пришли! Подождём немного и я вас заведу внутрь, — сказал Вова Завхоз и достал из кармана сигареты.

Вова закурил и заметно остыл, по-видимому, отказавшись от своего первого плана действия, который я ему нарушил. Он понял, что быстро сбежать не получится. Поэтому сидел сейчас, курил и размышлял, что же делать дальше. Мне казалось, что я сидел рядом и читал его мысли. И всё же слепо доверять ему после первой его выходки я бы не стал. Ещё в Брюсселе, как только мы сели в поезд, я понял, что нашему так называемому знакомству и след простыл. Здесь каждый сам за себя. И мне было очень интересно наблюдать, как за копеечный гешефт взрослый, уже казалось бы наученный опытом человек готов пожертвовать любым знакомством и своим спокойствием, к тому же ведя себя, как скряга, да ещё и по-хамски. Конечно, это был его выбор, а я со своей стороны себя в обиду не дам.

Толик сидел посередине и, насвистывая себе под нос какую-то мелодию, кончиком кеда чертил на земле разные фигурки. «Вот кому хорошо», — подумал я. Мы просидели на скамейке около получаса. У Вовы Завхоза всё было рассчитано и спланировано. За то время, пока мы ожидали, через калитку прошли человек десять — от простых работников порта, судя по форме, и до капитанов. Глядя на нас троих со стороны, думаю, что сразу можно было понять, зачем мы здесь. Один — пожилой облысевший мужчина совковой внешности, весь в джинсе и старых, изношенных практически до дыр туфлях; второй — парень маленького роста, в кедах и чёрной толстовке с капюшоном, которая вся была обшита лейблами, от гуччи до мальборо и сникерса, купленная ещё в совке на местном рынке. Толик в ней, конечно же, представлял себя американцем, да ещё и с рюкзаком на спине. И я, как мне казалось, выделявшийся среди этой публики, — молодой высокий парень, одетый в обновки, которые ещё пару дней назад лежали на полках брендовых магазинов, но благодаря моим знакомым они сейчас на мне: от мокасин последней модели и до трусов Кельвин Кляйн; на плече висела новая фирменная сумка, купленная в Венгрии и подаренная мне моими родителями.

— Пора заходить! — неожиданно проговорил Вова Завхоз.

Мы встали и пошли за Вовой к калитке. Как он ни пытался прикрыть ладонью кодовый замок при наборе кода, но ничего у него не вышло. Код был проще простого, 6699. Мы зашли внутрь и сразу отправились к парому, который стоял перед нами на пирсе номер шестнадцать.

Идти до него было шагов пятьсот. Пока мы шли по открытой местности, прекрасно просматриваемой висящими на столбах камерами наблюдения, я смотрел на них и удивлялся, что простой прохожий, попав на территорию порта, может разгуливать по нему, не привлекая к себе никакого внимания, — никто, по-видимому, за мониторами так пристально не следил.

Пока я шёл и думал об этом, машины не спеша заезжали на паром, а точнее в нижнюю его часть. Не доходя метров двести, мы остановились возле каменной постройки, чем-то напоминающей большую автобусную остановку с плоской шиферной крышей. При входе стеклянные двери были настежь открыты. Внутри пустовала небольшая комната ожидания, где стояло несколько железных стульев. В углу этой комнаты находился туалет.

— Здесь мы и подождём автобус, — сказал Вова Завхоз и расположился на одном из стульев.

Толик присел рядом. Я вышел на улицу проверить обстановку. Погода стояла ещё теплая, бабье лето было в разгаре, а вот ночи уже были холодные. Ждать долго не пришлось, автобус подъехал минут через десять. Вова Завхоз подошёл ко мне и попросил заплатить оговоренную сумму. Прежде чем дать Вове деньги, я ему сказал: