Имитатор

У Антона был не слишком-то большой опыт в общении с девушками. Точнее, не было никакого. В школе он был так поглощён учёбой и тренировками — Антон с малых лет увлекался плаванием и даже имел разряд, — что на девушек у него просто не оставалось времени. Так говорил себе он сам, понимая, конечно же, что это было не так. На самом деле он понимал, что слишком робок, и поэтому, даже когда девчонки тонко намекали ему на свои симпатии, Антон отмахивался и всегда уходил с покрасневшими от стыда щеками. Поступив на службу в уголовный розыск, Антон для себя твёрдо решил, что теперь он станет смелее. Вера Полянская появилась весьма кстати. Антон решил, что непременно познакомится с девушкой поближе и для этого пригласит её на свидание. Однако с самого первого их знакомства Антон всё время откладывал это на потом.

Вспомнив о своём героическом ранении, молодой оперативник снял фуражку и пригладил волосы. Видя, что девушка грустит и выглядит довольно беспомощной, Антон решительно направился к ней.

— Здравствуйте, Вера. Что же вы такое делаете? Война идёт, а вы тут продукты переводите! Что это у вас? Хлеб? — сказал Антон строго и тут же понял, что сморозил чушь. Начинать-то нужно было совсем не с этого. Девушка даже не подняла голову.

— Это пшено, не хлеб. — Вера вынула из кармана пакет и бросила воркующим птицам очередную горсть.

Антон почувствовал, что его щёки наливаются румянцем. Он хотел уже развернуться и уйти, но вдруг Вера сказала:

— Вы садитесь, товарищ лейтенант, если нет папирос… — Девушка взяла лежавшую рядом с ней пачку и протянула Антону.

— Вообще-то, я не курю. Я думал, вы знаете.

— Я? — Вера сморщила носик и только теперь взглянула на Трефилова. — Знаю, что не курите?..

— Ну… мы же как-то с вами общались… точнее, вы как-то спросили у меня закурить, а я сказал, что не курю. Я же спортсмен.

— Вон оно что. — Девушка равнодушно бросила пачку на скамейку. — Забыла, наверное.

Антон было снова дёрнулся уйти, но, мгновение подумав, всё-таки сел на самый край скамейки.

— Курить не стану, но присяду с вами, если вы, конечно, не возражаете.

Вера усмехнулась и расправила плечи. Антон невольно уставился на натянувшуюся на высокой и упругой груди девушки гимнастёрку, задержал дыхание и, вдруг осознав, что делает, поспешно отвернулся.

— Значит, пшеном птичек подкармливаете, — сказал Антон, желая сказать хоть что-то. — Это, конечно, не хлеб, но всё же…

— Они же вон какие тоже голодные!. Воркуют. — Глядя на птиц, Вера впервые улыбнулась. — Понимаю, что война, народ голодает, но что же теперь делать? Птички — они ведь тоже божьи твари. Если не мы — люди, — то кто же их пожалеет?

— Ну, знаете ли, товарищ сержант! Вы же комсомолка, а про каких-то там божьих тварей рассказываете! — вспылил Антон и снова пожалел о сказанном, мгновение помолчал и упрямо продолжил: — Все же знают, что никакого бога нет. Всё это суеверие и бабкины сказки!

Девушка посмотрела на Антона с недоумением.

— Знаете что, товарищ лейтенант, шли бы вы со своей философией!

Антон тут же обиженно пробурчал:

— А что? Между прочим, и Ленин, и Маркс писали, что религия придумана для одурманивания народа.

Вера отвернулась. Какое-то время молчала, потом, глубоко затянувшись папиросой, с силой выпустила дым и с внезапным напряжением повернулась к Антону. Теперь она не выглядела беспомощной, Антон поморщился.

— Бог — это любовь… вера и надежда, — быстро заговорила Вера — Бог — он в сердце, вот оно как. Поэтому и голубей любить нужно, и кошек, и собак — короче, всех живых тварей, какие только есть на свете, ну… и людей, само собой. Любить нужно — тогда мы с вами и будем на ступень выше этих голубей. Вот в какого бога я верю и комсомолкой при этом остаюсь.

Антон поднялся, сжал кулаки и приглушёно процедил:

— Ну и любите своих птичек, раз вы их наравне с людьми считаете! Разве можно этих, — Антон указал на голубей, — с людьми сравнивать? Рядом с вами пули свистят, люди гибнут, а вы…

— Дурак ты!

Антон не поверил своим ушам.

— Ну, знаете ли, товарищ сержант…

Девушка швырнула в урну погасшую папиросу и достала из пачки ещё одну. Потом долго рылась в кармане, вынула оттуда смятый носовой платок, маленькое зеркальце и пару завёрнутых в бумагу кубиков сахара. Наконец она нашла то, что искала. Помятая бензиновая зажигалка долго не хотела давать огня. Наконец огонёк появился, и Вера выдохнула в сторону собеседника густую порцию дыма. Антон закашлялся. Не так. Всё не так. Зачем он вообще к ней подошёл? Видно же было, что девушка не в настроении. Но тут Вера вдруг беззвучно рассмеялась.

— Хочешь? — Она протянула Антону рафинад. Тот опешил.

— Я сладкое не люблю, — процедил Антон и сел.

— Гляньте-ка: не курит, сладкое не ест. Может, тебе ещё и девушки не нравятся?

Антон снова почувствовал, как кровь приливает к щекам.

— Девушки мне нравятся, только не все. А сладкое не ем, потому что зубы берегу. А от дыма меня вообще воротит. Как вы все курите? У меня ни отец, ни мать в жизни папирос в руках не держали. Не держали и мне наказывали.

Вера тут же и сострила:

— Мамочку нужно слушаться!

— Нужно. Что же в этом плохого?