Имя всего Сущего

– Им нужно отдать должное. У Восьмерых есть план. Но, к сожалению для всех нас, этот план весьма плох, – вздохнул Релос Вар. – Им, конечно, нужна временная мера, что-то быстрое и надежное, позволяющее получить ее хотя бы на несколько столетий. Но у нас осталась только одна бессмертная раса, которая могла бы запечатать Вол-Карота обратно в его гробнице. Даже если ванэ пожертвуют своим вечным существованием, чтобы вновь заключить Вол-Карота в темницу, что будет потом? Когда это неизбежно закончится неудачей, как и предыдущие меры? – Релос Вар фыркнул: – Демоны будут свободны. Падший бог, который больше всего на свете хочет поглотить Вселенную, будет свободен. И знаешь, что самое худшее, Коун?

Брат Коун вытер слезы с лица.

– Нет.

– Хуже всего то, что все, о чем я только что упомянул, – это не самое плохое. Каждое живое существо по обе стороны Завесы будет уничтожено задолго до того, как Вол-Карот утолит свой голод. Самое худшее – это не Вол-Карот и не орды демонов, это трещина во Вселенной. И с каждой минутой и каждой секундой эта трещина становится немного больше. Это не прекратится до тех пор, пока вся наша Вселенная не будет разорвана в клочья. Вот это и есть наш настоящий враг.

Коун вздрогнул. Он на мгновение опустил взгляд на Кирина, на Турвишара – оба все еще были без сознания. Он старался не думать о Джанель и о том, как разворачивается битва наверху. Она никогда не простит его.

То есть если она выживет.

Релос Вар улыбнулся Коуну, и выражение лица волшебника смягчилось:

– Ты действительно хочешь мне помочь? Это будет нелегко. Многие люди погибнут. Тебе придется сделать очень трудный выбор.

– Я делаю его прямо сейчас.

– Верно. – Релос Вар опустил глаза на распростертое на полу тело Кирина. – Эх, братишка. Тебе следовало прислушаться к своим инстинктам. Главная ошибка, которую допустили вы с Джанель – даже после того, как узнали, что я контролировал Эйан’аррик, – заключалась в том, что вы не могли представить, что кто-то может выпустить дракона, а потом показать вам, как его убить. Вам и в голову не могло прийти, что дракона можно использовать в качестве приманки. – Вар помолчал и продолжил: – Мориос спал под озером Джорат лишь потому, что это я сказал ему это сделать около, ну, трехсот лет назад. Он проснулся не из-за какого-то пророчества. Он проснулся и напал на Атрин, потому что я ему приказал. И, разумеется, это не было совпадением, что все это произошло только сейчас, после того, как ты нашел Убийцу Богов. Уртанриэль – единственное известное мне оружие, которое может безопасно разрушить контрольный маяк, и ты отлично выполнил свою роль. Я действительно скучал по тебе.

– Э-э… – Коун беспокойно заерзал. – Вы ведь знаете, что он вас не слышит?

Вар потер подбородок:

– Я взял себе за правило никогда не поправлять врага, если он меня слышит.

– Но подождите! – не выдержал Коун. – Если пророчество не касалось Мориоса…

На лице Релоса Вара промелькнуло разочарование от того, что Коун не понял, казалось бы, очевидного.

– «В двадцатый год ястреба и льва, под серебряным мечом, цепи спящего зверя разлетаются вдребезги. Дракон мечей пожирает падающего демона, когда ночь захватывает землю». – Он махнул рукой: – Я сказал герцогу Каэну, что все четверостишие посвящено Мориосу, но я солгал. Часть о драконе мечей относится к Мориосу, и это очевидно. И это достаточно легко организовать. Но что же на самом деле означает остальная часть четверостишия? – Сейчас его тон больше подходил для классной комнаты.

Коун закусил губу:

– Я не знаю.

Релос Вар жестом предложил ему продолжить:

– Подумай еще.

Коун попытался посмотреть с другой стороны:

– Здесь есть несколько несоответствий. Я бы интерпретировал «когда ночь захватывает землю» как закат, но битва произошла не на закате. Это случилось на рассвете. Атрин по-гуаремски означает серебряный меч. Вот почему все думали, что пророчество относится к Атрину.

– Продолжай. Думай дальше.

Коун пораженно заморгал, когда ему в голову пришла новая мысль: