Именинница

Я наконец-то прихожу в себя и начинаю судорожно хватать ртом воздух, когда он разворачивается и вылетает во двор через заднюю дверь. Я вытираю с лица слезы, порожденные обидой, разочарованием и по большей части злостью. Но она не только на Коула. Я сама допустила это. Как всегда.

– Какого черта ты творишь? – разносится по дому крик Пайка.

Я слышу плеск воды и удивленные возгласы.

– Черт! – восклицает Коул. – Я думал, ты спишь.

– Никто, мать твою, не спит!

– Что? – переспрашивает Коул.

Никто. Думаю, он только сейчас осознал, что я тоже дома.

Пока я вытираю глаза, ноги сами несут меня на кухню.

Толкнув заднюю дверь, я выхожу во двор и спускаюсь по деревянной лестнице. Первой мне на глаза попадается Елена, которая прячется за Коулом, все еще стоящим по пояс в воде.

– Да что с тобой? – Пайк берет полотенца, подходит к сыну и швыряет их в него.

Коул подхватывает их и передает одно Елене, которая тут же прикрывает голое тело, не обращая внимания на то, что нижняя часть полотенца погружается в воду. Я ловлю на себе ее испуганный взгляд.

– Я думал, она вернется с работы после двух, – оправдывается Коул, обращаясь к отцу, словно меня тут и нет.

Его голова опущена, словно он боится посмотреть кому-нибудь в глаза.

– То есть, по-твоему, нормально творить подобное за ее спиной?

– Нет, я просто…

– Я сама справлюсь, – прерываю я их перебранку и подхожу ближе.

Меня и саму удивляет, насколько спокойно звучит мой голос, словно я и не плакала. Я не против показать свои слезы Коулу, но не Елене.

Несколько мгновений Пайк нерешительно смотрит на меня. Наконец он разворачивается и уходит, хлопнув дверью.

Елена тут же вылетает из бассейна, плотно обмотав себя полотенцем, и хватает свою одежду с шезлонга.

– Я пойду, – говорит она, а затем переводит извиняющийся взгляд с Коула на меня. – Прости меня, Джордан.

Она наклоняет голову и проносится мимо меня к дому, вероятно, чтобы переодеться в ванной.

Я снова смотрю на Коула. Его светлые волосы зачесаны назад, а в глазах то же самое выражение, какое было, когда он сказал мне, что Ник погиб.

Мне хотелось бы сейчас злиться на него.

Но я, скорее, просто разочарована.

– И давно вы спите? – спрашиваю я.

Он опускает глаза и печально кивает.

– С твоего дня рождения.

– С того, на котором я и не присутствовала даже?

Он делает глубокий вдох, расправляет плечи и, выбравшись из бассейна, оборачивает вокруг талии полотенце.

– Мы с тобой давно знакомы, – говорит он. – И нуждались друг в друге, когда это началось. Но я не тот, с кем ты проведешь жизнь. И ты всегда это знала.

– Тогда зачем я вообще переехала сюда? – спрашиваю я. – Почему ты не отпускал меня?

Хотя я могла бы задать себе эти же вопросы. Мы оба оказались слабаками и цеплялись за единственного человека, с кем видели нечто хорошее. И мы не обращали внимания, что, оставаясь вместе, лишь все портим.

Я люблю его. Он мой друг. Как он мог так унизить меня?

– Не ожидала, что ты окажешься таким же, как он, – выпаливаю я, и по моим щекам вновь начинают литься слезы.

Он поднимает глаза, прекрасно осознавая, о ком я говорю. Джей – настоящий кусок дерьма. Но не Коул. Ведь Коул знал, что мне довелось пережить. Так почему же тогда он пытался причинить мне боль?

– Мы же были друзьями, – продолжаю я.

А друзья не должны так поступать.

Он молчит. Ему нечего мне сказать. Он виноват не в том, что мы расстаемся, а в том, насколько ужасно, как это произошло.

– Вы и в нашей кровати кувыркались? – спрашиваю я. – Пока я работала?

Его молчание говорит красноречивее слов, и меня внезапно окатывает волной гнева. Знал ли Пайк, что Коул приглашал ее? А может, и других девушек?

«Нет», – одергиваю я себя, чувствуя, как слегка расслабляется узел, в который скрутился живот.

Он выглядел таким же потрясенным, как и я.

Но тут до меня доходит, что Коул вряд ли встречался с Еленой наедине. Уверена, они обжимались и на вечеринках.

– И, конечно же, все твои друзья об этом знали, – говорю я, когда масштаб его предательства становится совершенно очевидным.

Что ж, теперь я сама по себе. И, кроме Кэм и девчонок из бара, у меня не осталось больше друзей.

Коул подходит ближе и останавливается прямо передо мной.

– Я немного поживу у Елены, – объявляет он. – Оставайся здесь, пока не…

– Да пошел ты! – глядя ему в глаза, выпаливаю я с таким же безразличием, с каким прозвучало бы из моих уст «Благодарю».

Возвращаюсь в дом, но не останавливаюсь, чтобы проверить, ушла ли Елена или ждет Коула у машины. А вместо этого подхватываю рюкзак, поднимаюсь в спальню, достаю телефон и опускаюсь на пол у закрытой двери.

После четвертого гудка на том конце наконец поднимают трубку, и я, смахнув слезу, как можно спокойнее произношу:

– Привет, пап.

* * *

На следующий день оглядываю нашу с Коулом спальню. Его вещи валяются там же, где он их бросил, а мои наконец распиханы по чемоданам, которые уже уложены в машину.

В какой-то степени я рада, что не привезла сюда много вещей. Большая часть одежды уместилась в двух чемоданах, один из которых принадлежит Кэм. Она дала мне его еще две недели назад, когда я собиралась съехать отсюда.