Имам Шамиль

Массовое переселение горцев в Турцию получило название «мухаджирство». Первыми мухаджирами считались сподвижники Пророка Мухаммеда, которые переселились с ним из Мекки в Йасриб, когда новое учение — ислам — не было принято мекканскими язычниками. После этого Йасриб получил название Медин-ат-Наби (Город Пророка) или просто Медина.

Многие горцы предпочли не искушать судьбу и давно уже переселились в Турцию. Большей частью это были черкесские князья, опасавшиеся, что крестьянские реформы в России оставят без крестьян и их самих. Они продавали свое имущество и покидали Кавказ, увлекая за собой и своих подданных. В Турции их хорошо встречали, предоставляли помощь и хорошие земли. Но так было только поначалу.

Для переговоров о приеме переселенцев в Константинополь был отправлен генерал-майор М. Лорис-Меликов. Он договорился с турецкими властями о поселении вдали от русско-турецкой границы трех тысяч семей. Когда оказалось, что переселенцев прибывает намного больше, турецкое правительство решило не закрывать границы, надеясь расселить мухаджиров в Малой Азии и на Балканах, чтобы разредить тамошнее христианское население и сохранить трещавшую по швам империю. К тому же горцы были прекрасными воинами, которых так не хватало турецкой армии.

Но союзников Турции — англичан, французов и итальянцев — такой поворот дела не устраивал. Они вовсе не желали усиления Турции за счет деятельных и смелых горцев и еще больше не хотели окончательного утверждения русского владычества на обезлюдевшем Кавказе. Они попытались оживить угасающее сопротивление горцев, посылая им военную помощь и легионеров, но эти экспедиции или вовсе не добирались до кавказских берегов, атакованные казачьими шхунами, или сами возвращались обратно, не найдя на Кавказе союзников.

Тем временем агенты Евдокимова энергично агитировали самых упорных горцев за переселение. Провокаторы обещали им чудесную жизнь под властью единоверного султана и пугали народ слухами о том, что оставшиеся все равно будут выселены из их аулов, сосланы в Сибирь или отданы в солдаты.

Число желающих выселиться в Турцию стремительно возрастало. Власти этому не препятствовали и даже выдавали им денежные пособия.

Избавление Кавказа от «беспокойного элемента» было поставлено на поток. В портах скапливались огромные массы людей. Черноморское побережье Кавказа превратилось в один огромный табор. В лагерях распространились тиф и оспа, унося сотни жизней каждый день. Царские начальники были в полной растерянности. Видя бедствия и лишения горцев, одни старались как-то помочь им, раздавая солдатские пайки и размещая больных в госпиталях. Другие наживались на человеческом горе, присваивая выделенные переселенцам пособия и за бесценок скупая их имущество и скот.

Зафрахтованные правительством суда «Русского общества пароходства» получали огромные барыши, но не успевали всех перевозить. Стали нанимать частные суда во всех черноморских городах, а затем и в самой Турции. Но людей на берегу становилось все больше.

В дело включились русские и турецкие военные корабли. Суда были так переполнены, что не все выдерживали долгое плавание до турецких берегов. Многие умирали в пути. А поднимавшиеся бури поглощали порой целые корабли.

Не лучше обстояли дела и у тех, кто добирался до цели. Русский вице-консул в Трапезунде А. Мошнин сообщал Карцеву: «С начала выселения в Трапезунде и окрестностях перебывало до 247 000 душ; умерло 19 000 душ. Теперь осталось 63 290 чел. Средняя смертность 180—250 чел. в день. Их отправляют внутрь пашалыка, но большею частью в Самсун».

Турецкие власти не ожидали такого массового переселения и были этим очень обеспокоены. А когда с кораблей начали выносить еще и умерших, они отказались принимать эмигрантов и объявили 15-дневный карантин на все прибывающие суда. Затем горцев собирали в пригородных лагерях, где они продолжали гибнуть от холода и голода. Выдаваемого властями продовольствия не хватало, а потому многие скрывали умерших и хоронили их прямо под своими палатками, чтобы накормить детей их порциями. Турецкие чиновники делали состояния, манипулируя средствами для переселенцев, которые выделяло правительство. Мужчины вынуждены были вербоваться на службу в армию, а множество женщин и детей оказались на невольничьих рынках.

«Население испугано переселением и вознаграждает себя покупкою невольниц,— сообщали из Турции Карцеву.— На днях паша купил 8 самых красивых девушек по 60—80 рублей за каждую и посылает их для подарков в Константинополь. Ребенка 11—12 лет можно купить за 30—40 рублей».