Имам Шамиль

Волю Алибека исполнили. Его поднесли к позициям. Наиб потерял сознание. Бледное лицо его с заостренными чертами сделалось неподвижным, и он казался мертвым. Но сознание возвратилось к нему, и он поднял голову и заговорил:

— Мюриды, пробил мой час. Без сожаления покину этот свет и предстану перед аллахом как исполнивший священный долг. А вы оставайтесь здесь. Как можно больше уничтожайте неверных. Не бойтесь смерти, настигнет она каждого в свое время. Не позволяйте страху вселиться в душу, ибо он приводит к позору поражения…

Щиты штурмующих показались у края горы. Мюриды поднялись с земли, бросились на них. Они топтали ногами усталые руки. Рубили кинжалами и шашками тех, кто показывался из-под щитов. Опрокинутые вместе со щитами, солдаты падали. Мюриды прыгали на штурмующих и в мертвой хватке скатывались вниз в обнимку с врагами. На крутом склоне Шулатлулгоха недолго длилась рукопашная. Солдаты спешили вниз, мюриды — наверх.

— Слава аллаху, еще один натиск отражен, — сказал Сурхай Алибеку, вздохнув с облегчением.

— Хвала аллаху! — повторил Алибек.

— Мы спустим тебя в Ахульго, там лекари полечат, — сказал Сурхай.

— Не утруждай людей, и без того уставших. Похороните меня с теми, кто отошел под стенами башни. — Алибек закрыл глаза. Его бледные губы недолго шевелились, нашептывая молитву. Когда он умолк, мюриды подняли бурку и отнесли мертвого к стенам башни.

Из защитников Шулатлулгоха в живых осталось только двадцать человек, все были изранены. Неторопливо, до наступления темноты, они предали земле убитых.

Сурхай спустился в Ахульго. Он доложил имаму о положении дел на горе. Имам прочел заупокойную молитву, называя имена павших. Имя Алибека он повторил несколько раз.

— Третьего штурма вы не выдержите. Башня разрушена, а может случиться, что и до штурма гяуры уничтожат вас железными мячами. Бессмысленно там оставаться, спускайтесь и присоединяйтесь к нам, — сказал Шамиль.

В ту же ночь Сурхай привел изувеченные остатки храбрых сотен.

С восходом зари опять ударили пушки по развалинам Сурхаевой башни. Артобстрел продолжался до полудня. И снова пошли на штурм Шулатлулгоха апшероны под прикрытием щитов, не ведая, что он последний.

Впервые за дни осады улыбались мюриды, следя за операцией врага по взятию Набатной.

Штурмующие продвигались крайне осторожно, видимо в любую минуту ожидая коварного маневра со стороны ожидаемых. Но их предосторожности были напрасными. На вершине Шулатлулгоха царила тишина. Только когда солдаты добрались сюда, они поняли это.

Победное, радостное «ура-а-а!» прозвучало скорее как обрывок торжественного гимна по павшим, разнеслось по молчаливым горам и замерло вдали.

Покончив с Сурхаевой башней, генерал Граббе установил батареи напротив Ахульго и обрушил весь огонь на селение. От одновременного залпа нескольких десятков пушек содрогались не только дома, но и сами горы. Граббе терпеливо наблюдал за тем, как укрепления и сакли Ахульго постепенно превращались в груды развалин, как тучи пыли и дыма носились над селением.

Бомбардировка не прекращалась даже ночью. В Ахульго позабыли о мирном сне. Даже дети и женщины не ложились спать. Не плакали, не жаловались, не стонали раненые. Не вопили над мертвыми близкие. Лица людей казались окаменелыми. Только движения их были резкими, порывистыми, как всегда в минуты больших тревог.

Враги не могли похоронить в руинах защитников. С наступлением дня осажденные под артиллерийским обстрелом восстанавливали разрушенное, возводили новые укрепления и спешили хоронить без слез, завидуя тем, кто переселился в «лучший мир». Аул был переполнен ранеными. Они лежали в подземных убежищах, им оказывали помощь старухи. Перевязывали раны лоскутами разорванных платков.

Как только наступала ночь, имам уходил в мечеть. Он усердно молился, прося защиты и помощи у аллаха, вселяя надежду на спасение в души верующих. После окончания молитвы мужчины рыли могилы, женщины носили воду для омовения усопших. Люди ходили тихо, говорили шепотом, как будто боялись нарушить тишину, воцарявшуюся на миг. Только возгласы «ла-илаха-иллала» звучали в беспокойной мгле ночей.

Генерал Головин, подавив мятеж на юге — в Самурских обществах, часть сил оставил в Ахтах для возведения крепости, а три батальона пехоты под командованием полковника Врангеля отправил в Аварию.

До подхода Врангеля Граббе усиленно готовился к штурму Ахульго. Его саперы от Сурхаевой башни до нового Ахульго проложили широкую тропу, соорудили лестницы для спуска орудий и приготовили блоки на канатах. Когда подошел со своими батальонами Врангель, войска Граббе, заняв боевые порядки, приготовились к штурму. Перед Ахульго теперь стояло более двенадцати тысяч регулярной армии и ополчения отступников. На аул были нацелены жерла ста пятидесяти пушек.

Перед штурмом, это было в самой середине августа, Граббе отправил парламентеров к Шамилю с требованием сдаться или выдать в плен одного из своих сыновей. «Иначе, — передавали парламентеры предупреждение командующего, — завтра начнутся боевые действия, и они неизбежно приведут имама к поражению».