Имам Шамиль

Несколько дней простоял он в Ругуль-Нухе. Ежедневно посылал своих разведчиков к Гимрам. Каждый раз они возвращались неторопливо и сообщали о спокойствии в пустом ауле и его окрестностях.

Только на пятый день прибежал запыхавшийся очередной разведчик. Он доложил имаму о том, что ансальцы пришли в Гимры и в ожидании гяуров вырубают сады и виноградники.

Тогда Шамиль решил спуститься вниз к дороге, ведущей из Гимры в горы, чтобы отрезать путь отступления ансальцам.

Подойдя к дороге, Шамиль увидел разрушенный мост.

Лазутчики имама вскоре донесли, что с равнины от кумыкских аулов в Гимры приходил отряд отступников во главе с каранай-аульским старостой Уллубием. Отступники разрушили несколько домов, а дом Шамиля поджег сам Уллубий и в тот же день увел свой отряд.

Слушая разведчика, Шамиль видел, как ансальцы двинулись было назад, но, заметив за разрушенным мостом отряд мюридов, отошли обратно к селу и засели в крайних домах.

Имам перешел реку вброд и бросился на штурм домов. Когда часть ансальцев была выбита и уничтожена, остальные решили пойти на перемирие.

На переговоры к Шамилю они отправили трех представителей. Один из них сказал имаму:

— Мы раскаялись в своем поступке. Нас обманул человек, пришедший из Хунзаха от Хаджи-Мурада. Этот обманщик велел нам выступить против тебя, обещая помощь со стороны ругуджинцев, которых Хаджи-Мурад специально посылал, чтобы убить тебя. Он также заверил нас в том, что и царские аскеры выступят снизу. Отпусти, — в заключение попросил ансалец. — Мы уйдем туда, откуда пришли, и больше не будем с вами драться, если даже подойдут ругуджинцы.

— Хорошо, — ответил Шамиль, — еще раз поверю вам, отпущу во имя мира между нами и совместных действий против подстрекателей.

Гимринских беженцев приютили ансальцы, но отказались отдать им продовольствие и имущество, заявив:

— Все это мы оставляем как залог и вернем тогда, когда вы уплатите за продукты, отобранные у нас Шамилем для снабжения войск покойного Гамзат-бека.

Шамиль хотел выступить против ансальцев, но старейшины Гимры удержали его.

Разоренные гимринцы, лишенные садов и виноградников, стали голодать. Узнав об этом, находившийся в Шуре генерал Клюки фон Клюгенау решил задобрить гимринцев. С этой целью он посылал к ним караваны мулов, навьюченных мешками с мукой. Однако гимринцы никак не могли успокоиться. Они созвали сход для принятия мер против ансальцев. На сходе было решено не вступать в драку с ансальцами, а сложиться и собрать деньги, поскольку стоимость добра, задержанного ансальцами, в несколько раз превышала требуемую сумму.

Тогда Шамиль выступил против:

— Ничего мы им не дадим. То, что было взято у ансальцев, пошло на общее дело, и оно не превышало добровольных пожертвований, которые делали другие общества. Кроме того, поведение ансальцев позорное и граничит с грабежом, а следовательно, противоречит шариату. Потерпите, терпеливым в нужде, покорным судьбе бог посылает радости. А грабители рано или поздно бывают наказаны, и я это сделаю.

Узнав о сходе в Гимрах и словах, сказанных имамом, ансальцы прислали своих представителей с согласием вернуть добро владельцам.

После этого Шамиль послал отряд мюридов в Каранай-аул с приказом доставить к нему старосту Уллубия. Когда вооруженные мюриды привезли арестованного, Шамиль вновь велел глашатаю созвать народ на площадь. И сам явился туда при полном вооружении, как будто собирался выступать.

— Подведите ко мне арестованного, — приказал он мюридам.

Когда каранайский староста со связанными руками предстал перед ним, Шамиль выхватил шашку и одним взмахом руки снес ему голову. Затем, швырнув окровавленное оружие на землю, сказал:

— Изменники и предатели опаснее гяуров! С этого дня такая участь ждет каждого, кто решится на подлость!

Вскоре после этих событий из Темир-Хан-Шуры в Гимры приехал русский офицер с небольшим отрядом казаков. Он не въехал в аул, а остановился на дороге и потребовал, чтобы к нему вызвали гимринского кадия Юсупа. Когда явился кадий, офицер сказал ему по-аварски, что командующий гарнизоном генерал Клюки фон Клюгенау просит его приехать в Шуру. Старейшие аула не отговаривали кадия ехать к генералу, но посоветовали, чтобы он взял с собой вооруженных людей.

Шамиль тогда сказал своему дяде Барты-хану:

— Пойдешь и ты с ними, чтобы мне точно знать, о чем генерал будет говорить с Юсупом.

Через два дня гимринцы, погостив у генерала, вернулись.

Барты-хан рассказал племяннику о том, что Юсуп при разговоре с русским генералом вел себя как повинующийся, одобрял действия царя и принял подарки от гяура. Кроме того, гимринские гости изрядно выпили у генерала и развязали языки, а Юсуп-кадий сказал им: «Я вам не приказываю и не запрещаю».

Сопровождавшие кадия уздени взахлеб рассказывали соплеменникам о богатстве, роскоши и неземном благоухании в доме большого начальника.

— И за что только ниспосылает аллах такое обилие всего и такой достаток гяуру? — с недоумением спрашивали гимринцы у тех, кто побывал в гостях у генерала.

Возмущенный имам немедленно отправился к кадию. Он нашел его молящимся в келье.