Имам Шамиль

— И почему, если вам плохо здесь, среди русских, терпите, выносите унижения и притеснения с их стороны? Я же могу поклясться аллахом, что, вынужденный волею судеб сдаться врагу, шел готовый встретить смерть и покончил бы с собой, если бы кто-либо с их стороны посмел унизить мое достоинство. До сих пор ни большой, ни малый, ни солдат, ни генерал, ни сам царь не обидели нас. Они не унизили нас ни явно, ни тайно, ни днем, ни ночью. Что остается делать пленникам, если бывшие враги подают руки, снимают перед нами шапки, приглашают в гости, с почтением предлагая лучшее место, изысканную пищу и питье? Даже в часы, когда мы хотим совершить молитву, они освобождают места и без любопытства оставляют одних. Все это, конечно, из-за щедрот аллаха. Пойми, Казимбек, мы ведь тоже люди. Ласковое обхождение любят скотина, собака, кошка. Я ведь не безумец, чтобы кидаться как зверь на тех, кто обращается ко мне с приятными и добрыми речами. Может быть, тем они хотят скрасить положение пленных на чужбине, но разве это не благородство? Многие из них говорят: «Мы любим тебя за хорошие качества характера и достойные похвалы свойства, которыми прославился среди человеческого рода и стран мира». Они это говорят мне, пленнику, от которого не зависят. Я верю в искренность их речей и начинаю теперь понимать, за что мой покойный сын полюбил Россию больше родины. Да простит его за это аллах, ибо я любовь к родным горам пронесу нерушимо до конца, через всю жизнь.

Полковник Богуславский старался как можно больше показать Шамилю того, чего он не видел в жизни и не мог видеть в далеких горах Дагестана и Чечни. В один из дней он повел в зверинец всех. Гази-Магомед, Хаджияв и остальные, цокая языками, восклицали: «Вах!» «Тамаша!» — с нескрываемым любопытством и удивлением разглядывали львов, тигров, пантер и прочих страшных зверей. Шамиль же все время крутился у клеток, где сидели обезьяны, подходя к ним то с одной, то с другой стороны.

— Шамиль-эфенди, знаешь, кто это? — спросил Богуславский, показывая пальцем на орангутанга.

— А ты знаешь? — спросил Шамиль в свою очередь.

— Ну конечно знаю, — с улыбкой ответил полковник и добавил: — По-вашему это животное называется маймун — обезьяна.

— Это вовсе не животное, а человек. Он относится к нехорошему племени, которое проклял аллах и изменил его так, что образ людской сделался в них едва заметным, — объяснил Шамиль.

Тактичный полковник не стал возражать. В это время сторож зверинца, проходя мимо, показал Богуславскому рака, которого вытащил из водоема. Богуславский взял его за клешню и, поднеся к Шамилю, спросил:

— А такое чудо ты видел?

— Нет, — ответил имам, подставляя ладонь, на которую Богуславский положил рака.

Рак сделал движение, раздвинул клешни и чуть не схватил за палец Шамиля. Он, тряхнув рукой, сбросил рака на землю и застыл в изумлении, глядя, как тот стал ползти задом наперед. Остановив его носком сапога, Шамиль сказал:

— Если я представлял себе когда-нибудь шайтана, то только таким. — Глянув с отвращением на рака, затем на свою ладонь, он спросил: — Где бы помыть руки?

— Сейчас, барин, сию минуту принесу водицы, — ответил сторож, когда переводчик перевел слова имама.

— Шамиль-эфенди, ты знаешь, если сварить это животное, оно из черного превращается в красное…

— Зачем же варить такую дрянь, пачкать казаны?

— О, ты не представляешь, как вкусна его шейка…

Шамиль, плюнув в сторону, сказал:

— Клянусь аллахом, я предпочел бы голодную смерть, чем есть что-либо подобное.

В Петербурге пленники жили несколько месяцев. Каждый день их знакомили с достопримечательностями столицы. Разные впечатления, интересные встречи облегчали тяжесть плена. В то же время, по распоряжению царя, подыскивали место для постоянного поселения горцев.

Придворные медики, которые вели наблюдение за состоянием здоровья южан, считали, что сырой климат Питера окажет на них неблаготворное влияние. Более подходящим местом для жительства Шамиля, его семьи и близких они считали Калугу, куда частенько выезжала на отдых престарелая царица-матушка.

Александр II вызвал калужского губернатора Арцимовича, которому приказал:

— Подготовить гостиницу для поселения Шамиля и его приближенных, а там позволить вождю горцев самому выбрать любой дом в Калуге для себя, семьи и остальных.

Узнав об этом, Шамиль сказал Богуславскому:

— Друг мой, пойди скажи царю и наибу того города, куда хотят переселить нас, что я постоянно нахожусь в неловком состоянии от незаслуженного внимания, недостойного почета и возвеличивания, которыми правительство окружает меня. Пусть они не забывают, что я пленник. Надо быть слишком нескромным, чтобы требовать больше того, чего достоин или заслужил. Я с благодарностью поселюсь там, где мне укажут, и буду довольствоваться самым малым, как большой милостью аллаха.