Читаем Илиада полностью

Илиада

Вышняя, уж середину небес сотрясаючи, конейНощескитальных гнала Латония;[545] сном глубочайшимРазоруженный покой обещал плывущим доступнуГавань и к хитростям их побуждал. Тут сам для пеласговВождь[546] устроял ночную стезю: под ударом не плещетПонт, и глас не звенит, и, приказ молчать получивший,Невозмущенны браздит гребцом безмолвным пучины,Движась украдкою, челн. Так соратников малою кровью,Может быть, ты нетрудный стяжать давала, Фортуна,¹⁰ Грекам триумф, но Навплиев сын,[547] пылающий Марсом,Замыслов оных стыдясь, воспятил обманам и ковам.Вышел последним, с тремя десятками стругов, данайскихСтягам вождей он вослед, лихорадкою долгой палимый,Пред инахидами тем извиняя замешку, что, спонойСкован недуга, пришел к ним так скоро, как в силу вернулся.Вид его — подтвержденье речам: в тяжелой болезниБледность клянется, и лик свидетель, что стоит доверьяПовесть его. Но дух невредимый, никоим страданьемНе сокрушенный, и плоть выпрямляет бессильну, и жилы²⁰ Слабые, явного Марса пытать[548] побуждая ахеян.Тотчас яростью в них укрепляется дерзкою доблесть,Уж не желая побед лукавством. Каждый о славеМыслит своей; кто на дрот издали, кто на меч в поединке,[549]Кто на стопу и на струг, кто на колесницу надежен,Имя стяжать уповая себе, и свидетеля жаждетК бою готовая длань, зане благородному делуСтыдно во тьме погребенному быть. Так Марсова младость,В новой отваге своей пребывая, снести не умеетДолгую дрему и ночь в упражненьях бодрых проводит;³⁰ В легкий сон не клонясь, друг в друге пыл оживляютПоочередно. Одни упражняют мышцы на битвуИ убыстряют шаг; иные борцов восприемлютВид; облекается часть медяною ризой, до самыхСтоп укрывающей их. Наконец, получив повеленье,Все воружаются: шлем на главе, на персях эгида,[550]Меч на боку, колчан за плечами, дубины в десницах.Все, ополчившися, кличут зарю, не терпя дожидатьсяМешкотна света: ночь попрекают, потраченну праздно,И утехи одра, о Тифон, твоего — ибо медлит⁴⁰ В хладных объятьях любви бесплодной предвестница Феба.Мнится, мужей преуспели мольбы:[551] звездоносную сферуДух сильнейший вращать предприял, и, досель небывалымЛадом смятенный слух поражая, порыв уже новыйФебов ускорил приход. Почуяли мужи пеласги,[552]Чует и сам предводитель вождей Атрид аргивянин,Что приближается день. Корабли в строю сочетая,Челны короткие, чьи паруса невелики, в срединеОн заключил — а ладьи башненосные, мощные в море,Ратовать алчные, он во главу помещает удара.⁵⁰ Так как, однако же, страх, похититель отваги, смущенныйВоинов сонм взволновал и внушила им Марсова близостьТрепет, владыка к ним речь обращает, чтоб гнев воскресить в них,Дух утвердить, надежду упрочить, умножить отвагу:«Нужды, о мститель-данай, мне нет сплетать увещанья,Долги мольбы громоздить, коль сама себя распаляетДоблесть; однако боязнь заграждает у трепетных уши,Медленный ум их не внемлет мольбам. И — чтобы не слишкомДолго о горьких вещах вспоминать — причиною брани —Общее дело: тут всем нам обида, не только женатых⁶⁰ Буря палит.[553] Умолчу о простительной дерзости гостя,Дел разбойника я непорочных, божеств оскорбленныхПлачем своим не почту: довлеет нашему гневуЛаомедонтов мир суровый.[554] Это ли милость,Это ли верность царей знаменитая? Грубость прямаяВарваров, о беспримерная, ввек не являвшаясь людямДикость![555] Нагого песка пристанище кто отказать быМог несчастным, кого супротивная Сцилла, теснотыСкал[556] и Фетиды бурун преследовал гостеприимной?«Но там были Пелей, Теламон, Громовержцем рожденный⁷⁰ Амфитриониад и те, кого праотцамиГреция рада считать» — но не мене был дерзок кощунныйВарварский люд, и богов, и отрасль богов презирая.Благодаренье богам! Тиринфий, не медлящий в гневе,Вышних отмстив и себя, на брань в сопутстве немногихВышел, премог, ушел.[557] «Но ныне без ГеркулесаБрань предстоит». Но и прежний враг не ведал Ахилла!Если ж кто знает в себе благородный дух и дерзаньеВ битве стязаться — того не терпи, чтоб славней кто явился;Равных стыдися иметь![558] Теперь же, знатная юность,⁸⁰ Мчися с отмстительною сквозь жалких враждебников сталью,Мчися! Богами клянусь — без Марса триумфом нетрудным,Праздным гнушаюсь. Что доблести в нем высокой, оружьюБранному? Все к нам хребет повернут, а грудь — ни единый.Нам ли довольно того, о мужи, что царь вероломныйКару приял? Умерщвлен противник неумолимый,Гость нечестивый живет доселе — оный свирепей,Этот сквернее. Пусть меч и сулицу не отлагаетВсяк, кто меж наших земель сношение, неповрежденныйБрак сохранить, вкушать незапятнанный сон без опаски⁹⁰ Хочет. Еще ль мне рещи? В самом свершении воляПовод находит себе. Так в путь[559] со свободным порывом,В путь, о вожди! Пусть ни крепости вас не препнут, ни оружье;Тех, кого с трижды пятью сокрушил челнами Тиринфий,Вы раздробите толпой несметной!» Он кончил; всходящийДень изгнанная ночь отверзает; гонит поспешноСолнце упряжку свою, имущую зреть, как коварныйРухнет Пергам, и вольно им течь браздам не дающимКони не рады, и молят стремительней сферу вращаться.Дивно сбылося! заря поспешает, сумрак не зрится,¹⁰⁰ И Светоносца огонь колесом предваряется Солнца.[560]Чтобы знаменьем свет укрепил веселый ахеян,Ни багрянец зари, ни восточная бледность ТитанаНе помрачила, но так выступает он в чистом сиянье,Как в безоблачный день, когда оскуделые тениСходятся в конус:[561] с таким Отец отправляется ликомЯсну стезю совершать. Дивится ахейская младость,Вождь же им вновь: «Мы в длани и дроте откажем ли вышним,О инахиды? Се бог[562] призывает; бурных, ликуя,Солнце коней понукает; Нептун разгладил лазури¹¹⁰ Торные. Верую я, что, силы нам умножая,Лаомедонтову рать сокрушить призывают нас боги.Медлим, однако». Взгремели данаи; отгрянул их буйныйКлич от залива всего. Не так средь зимнего свищетЛиствия Австр, с раскатом не столь оглушительным вешниМолнии в горы разят, низвергаясь, ни в скалы — потоки.Вот илионския страж Тритониды, Астур,[563] заслышал,Что подплывают челны;[564] пустившися скоро, по градуРеет, не зная, какою стезей, возглашая: «К оружью!»,Вновь вопия: «К оружью! доколь коснить вам, о мужи?¹²⁰ Враг здесь — море я зрел, покрытое стругами; нынеБрег уж за ними». Чернь причитать начинает, поверив;Дети, прильнув к матерям, состязаются с ними в рыданье,В воплях, стеня, как они, и общий шум умножают.Гектор, узнав, что со всей прибыла Европа армадой,Страх немалый познал, но вскоре, вернувшися в разум,С духом сбирается он и за то себя порицает,Что, чужестранцев боязнью колеблема, пылкая доблестьВ бегство дерзнула.[565] Схватил оружие он и, дружиныНе дожидаясь, един, проторгая двери, единый¹³⁰ Вылетел.[566] Вслед выпрядают за ним и тянутся одальТесной фригийцы толпой. Шестью извергают вратамиСтены свой град, но едва находят текущие волныТесный путь для тысяч бойцов. У второго проходаАлчет поле занять Троил; им равен и третий,Жаркий душой Александр; остальные с пылкостью той же,Но или крепостью ног, иль жаром скромней колесничным.Начало войныПервым аргивян узрев, которы, стязаяся в гребле,Близятся к брегу: «Куда стремитеся? — Гектор вещает: —Стойте, Тантала сыны! средь волн мы сойдемся, у коих¹⁴⁰ Есть защита своя». Так молвив, бурно дышащихКоней в буруны он шлет и ближайшую прочих, грозливу,Он Филакида ладью, сотрясши копье, прободает,Лика[567] пронзив, при правиле стоявшего, и посмеваясьГорько: «Иди по зыбям спокоен — ни морем, ни ЭвромНе потрясешься, сосну незыбной управишь десницей,Коль за фасидскою шерстью пойдешь». Смутились ахейцы;Дух воскрес фригиян. Поражаются шумом созвездьяРазноголосым, но, молвью гнушаяся греческой, ЭхоВарварское неоконченну речь разбивает в злой рокот.¹⁵⁰ Быстро узрев Исифид[568] оставшеесь праздным кормило,Сам хватает его и, всею силой налегши,Правит ладью: та летит и прибрежны пески сокрушает,Словно во гневе, и шлет, в сухом раздробившись притоне,Сонм гемонийцев на брань. Захвативши клятвопреступныйБрег и первым поправ стопою пески ненавистны,Молвит Протесилай: «Вот нам предлежаща дорога,Други! Ида, желанная нам, не вся под фригийцем:Общи разделим поля». Так молвив, мечам он навстречуМчится и там, где полк наступает плотнее, жестокий¹⁶⁰ Путь он насильем торит. Троих он с индийского брега,Пять арабов и седмь набатейского рода питомцевДланью победной истнил. Ему во сретенье Форбант[569]Грудь обратил и шел, неистов, копьем изготовясь,Но Исифид свирепый, врагу обрубив ратовище,Сталь преломил, и, кольчугу пронзив, шелом раздробивши,Перси рассекши ему, вогнал копие во утробу.Подле прибойной волны Оронт халдеянин[570] ставши,Мыслил отгнать корабли и руку вознес для удара:Зыбок песок под стопой, и розмах праздный приемлет,¹⁷⁰ Рухнувшего погрузив, Фетида; полк инахидовСверху насел на него; испугавшись, он дланьми вращаетИ средь бурунов плывет; то выникнет где над волною,То исчезает глава в пучине: с боязнью пременнойНадолго кануть он вглубь и под копьями всплыть избегает.Отяжелев, наконец испытует он темные хляби,Впадшися меж кораблей, и челом вонзается в якорь.[571]Жарче троянцы ломят, а противу — аргивян ярливыхГнев ополчает и стыд: то брег они потеряют,То ненадежный захватят песок; пьют кровь обоюдну¹⁸⁰ Волны, но греческа кровь презирает с фригийской смеситься.[572]Убиение ПротесилаевоПылкий отвагой безмерной, боясь, что не будет он первым,Вдруг в отдаленный отряд без всяких спутников вторгсяБурный муж Исифид. Блуждающий мнит и трепещетСонм, что полк с ним идет, что длань не одна там ярится,Точно сам Марс их теснит. Несясь, за собой он оставилВоинства оба, горя сокрушить твердыню и презревБрошенный бой — но навстречь ему, запыхавшемусь, ГекторПламенный встал. «Куда? здесь предел твой», — вещает жестокий,Меч обнажив: тут пироп[573] был худою защитою шлему;¹⁹⁰ В персях заселась меча рукоять. Взгремел победитель:«Кто бы ты ни был, иди, счастливый, всех теней славнее,[574]Гекторовой умерщвленный рукой!» И вот твой единый,Лаодамия, падет: забыв о верной любимой,Ни боязливой мольбы, ни кротких пред ратью наказовОн не исполнил, и мысль былую о нежной любовиОн отложил при звуке оружья. Но, судеб не зная,Мужу ушедшему вздох унылая шлет гемонийка,Чувства лишенны черты обнимает,[575] лобзание воскуДарит свое и мольбой непреклонным богам докучает.[576]²⁰⁰ Тщетно! лежит он, своим паденьем коням подъяремнымХод не дая, и влачит, его не признавши, упряжка.Зрят пеласги, как он по земле стремглавно вратится:Поступь им страх окрылил,[577] подстрекая охотные стопыК бегу, и всем им путь до берега кажется долог,Медлен поиск челнов. Однако, перуну подобен,Прядает перед толпой Эакид[578] и, страшно скрежеща:[579]«Стыд, инахиды! едва зачуяли мы сопостата —Тотчас и тыл обращаем!» — речет и балку дубову,Парус на коей простерт, надмеваясь под косвенным ветром,²¹⁰ Он хватает и вновь: «Никто не следуй за мною:Двинусь один, одолею один». Тут пускается в бегствоСонм фригиян, не поле одно, не брег обнажая —Весь между понтом простор и кремлем лежащий фригийским,Чистый данаям проход отверзает. Гектор последнимС грозным отходит лицом; негодуя, неспешной стопоюМерит он поле; и сам теснит уж слабей, отклоняетВ сторону ход Эакид: поскольку равного обаЗрят в ратоборстве, то медлят они, дерзают, страшатся,Поочередно врагу меща свирепые взоры.²²⁰ Тут по открытым полям разливается вольно аргивскийСтрой, и место, где стан им разбить, кто стражею станет,Кто будет пристань держать, Атрид, войны управитель,Распоряжает. Полки поднимая по трубному зову,Бой начинает он вновь, и ревностно в поле выходитБранолюбивый сонм. Навстречу — так гонит их пылкость —Не для защиты спешат фригийцы, презревшие помощь,Кою им башни дают и стены: с врагами охотноМладость дарданска стязаться идет, раздражить их на сечуПервой торопится, чтоб на вызов не откликаться.²³⁰ Близко когда боевой содвинулся строй, оставляяМалое меж двух войск пространство, — ни изверженьемОгненным Этна, ни Истм, терзаемый бурей сугубой,[580]Ни Гиппотад не гремит так во гротах. Воинам храбростьМножит и ярь воспаляет сей клич; никого не минулаБурная брани алчба. Возничий — коней подъяремных,Сами себя подгоняют пешцы. Уж смесились десницы,Равного каждый взыскует, но часто в сече неравнойСходятся многи с одним иль один сретается многим,[581]Гнев угрюмый во всех пылает, с секирой двуострой²⁴⁰ Бьется меч, и дрот с копием, и стрелы с пращою.Убиение ПатрокловоВот и Менетиад, попеченье второе Хирона,[582]Радость вторая, душой облеченный в другого Ахилла,Прянул брани в среду. Стояли трое бок о бок,Длань воздев на удар: но их упредил дерзновенный,Бросив коней вперед, Патрокл, умбоном Диарка[583]Смяв, Ифита мечом, колесницей своей Исифила.Гектор, в сторону взор обратив, чтоб увидеть дружины,Гибель фригиян не снес: пускается бурно, перуннойПикою восколебав, и, конем наскочивши, он навзничь²⁵⁰ Юношу валит. Еще его члены, сшитые вместе,Конь звуконогий несет, но, его быстрей, подлетаетК ним Приамид и, упряжь схватив, неистовый, в воздухМещет шеломом главу отягченну.[584] Еще не угасший,Звуки последние глас ее шелестит еле слышно:«Мститель мой где, Эакид?» Наконец далеко за пределомСтроя падает шлем к Дорилаю.[585] Телом осталымЗавладел Приамид, и, гордясь доспехом и златом,Шел бы уж прочь — но дерзнувшего стать на пути Мериона[586]Начал преследовать: «Ты и с оружьем простишься, и с жизнью,²⁶⁰ Кто бы ты ни был», крича.Убиение МерионовоНанес он многие раны,Но лишь склонился сорвать, ликовствуя, доспех[587] — подлетаетТотчас Менест,[588] с душой, возмущенною гибелью друга,Гектору сталью стегно уязвив. Взгремел тот, не ждавший;Боль, однако, в нем чувств не осилила: глядя на лысти,Рдяным распещрены, он сомненье питает, его ли,Тела ль данайского кровь пролилась? С колесницы, свирепый,Прянув, он пламенников взыскует: врага отогнавшиОгнем, хочет он флот истребить. Но во сретенье идет,Ринувшись в битву, Аякс,[589] и Гектора в поле открытом²⁷⁰ Ищет гневным мечом. Смеется Эринния люта,Родственным чая грехом[590] поживиться; слепую ошибкуИм Благочестье в тревоге являет и, гнев обуздавши,Напоминает об общих отцах. Оружье и факелРады они отложить; разрешают ради лобзанийШлемы и шествуют вспять к шатрам, обменявшись щитами.Прение о перемене властиТою порой, чтоб погибших погресть соратников, принятМир был. Оплакивает Эакид[591] погибшего друга,Над Исифидом стенут гемонийцы, родной над тобоюКрит, Мерион, и все над своими. Уж лето второе²⁸⁰ Их перемирью прошло, когда в утвержденном отишьеНовый раздор возмущать начинает владык инахийских,Власти сомнительный верх сотрясать. Ибо Зависть, чужоеПраво стесняющая, и Алчность, товарищам славыНе уступающая никакой, гнетут и неволятДух Навплиада. Пеняет он, что под слепыми браздамиЗыбится власть, что невмочь неуменью Плисфенову[592] сладитьС многообразьем забот, что ведется война слабодушно,Что иной нужен ратникам вождь. Укоризны сплетая,Он намекнет на заслуги свои: оружие, сборы,²⁹⁰ Стража, верность, совет. С таким беспокойством он властиИщет. Сколь тот слепотствует, кому в господстве единаСлава! бесчисленные с властительством пагубы придут.[593]Мнений различных встает состязанье: вечно любезнаТем новизна, и они вопиют, что пресытились прежнеИго носить, — но другим пременять известное трудно,Долго к новым властям привыкать; и вожди не находятТвердых решений. Мечи возвращаются; мир похоронен;Вновь оружье в руках, отвсюду сходятся стяги,Мужей сшибает Беллона. Отсель Троил дерзновенный,³⁰⁰ Гектор перунный[594] и с ним Эней, внушающий ужасВ брани, противу же них — Громовержцу опасная отрасль,Муж Эакид, Атрея сыны, Калидона питомец[595]Ревностный гнев изощряют. Так Австр во сретенье АрктуРеет, против Зефира так Эвр, так Эол ополчаетЗимние рати, перун этнейский одолевая.Гектор троих испроверг единым Марсом: Боэта[596]Камнем, мечным клинком — Архилоха, Протенора — дротом.Сила вождей, возмутясь, против одного съединилась:[597]Сулицей все одного теснят и мечом донимают:³¹⁰ Все громоздят, что Марсова опытность даст иль искусствоМулькибера ненасытным судьбам: бросок ли иберскаПращника, парфский ли ков иль дакское дротов метанье —Он же, подобно навершью скалистому, средь сикулийскихБурь возносящемусь,[598] стал, опершись на незыбные стопы,И нападающих жмет, и тщетному гневу смеется.Битва Париса и МенелаяВ части поля другой на Париса, фригиян зовущаВ битву, грядет Менелай, его короткою речью[599]Так понося: «О гость, узнаешь меня? вспомни впоследок,Лары спартанские как ты почтил![600] я здесь за ответным³²⁰ Гостеприимством: воздай в свой черед! в Пергам поведи мя,Если в дому твоем есть, что похитить! Что же ты медлишь?Длань подними! Иль готовишь хребет?» Кидонийцев искусству[601]Вверясь, сумел по челу государя стрелой[602] итурейскойТот прочертить, прибавляя: «Иди ж, уступаю я просьбам:Видеть Елену хотящий, иди!»[603] Все боле впадаетВ гнев Плисфенид: не так ревет о похищенных чадахТигр гирканский[604] иль скифский вепрь или лев мавританский.Общником в гневе Аякс к нему подходит локрийскийИ ободряет вождя: скорей, чем Юпитеров пламень,[605]³³⁰ Вражью они рассевают толпу и реют средь мечныхЛезвий.[606] Коням, хотящим скакать, Менелай пресекаетПуть и, за гривы схватясь: «Пойдем, — восклицает, — мы вместе,[607]Но уж от Трои вдаль!» Он рек — и стоять не хотящимКоням дал удила. Тут сделался лик ПриамидовБледен. Явился в сей миг, браздами быстрыми правя,Гектор, и, выставив щит, его спутник, герой киферийский,[608]Мужа отбив у врага, отведенного в Трою обратноУж возвращает одру и нежным сраженьям вручает.Славный Парис, так хребет ты вратишь, так бой покидаешь³⁴⁰ И врагов, о трусливый, твоих? Но Марсов приемлетГектор[609] братни полки, и, чужую войну[610] совершая,Ранит, губит, женет, утомленью чуждые мещетЖала, всюду могущ, невредим под всяким ударом.Дротом убит Орхомен,[611] и пикою Схедий, и стальюМечной Эльпенор, Дорий копьем, Поликсен же стрелою,К сим он камнем причел Паламена, Эпистрофа осьюСмял колесничной: одна семерых рука истребила.Флегию бок прободал[612] Амфимах, но, полон боязниСам на удар налететь, пускается прочь победитель.³⁵⁰ Взором и верной стрелой беглеца провожая, уметилЖалом Эней и шепчет: «Умрешь» в пронзенное ухо.И Эакид негодующею десницей ФилеяИ Ипполита[613] скосил; Евфем от пагубы той жеИ Астерий падет; и тебя, о Ксантипп, сочетаетВ смерти с Менестом Тидид; так бранная гибель чредитсяС той и другой стороны, равновесье потерь наблюдая.Сонм поредел аргивян под жестоким железом, и ширеРатники стали в строю; товарищей уж принималсяСонм осталый искать,[614] когда в надлежащу годину,³⁶⁰ Властно взгремев, своим Агамемнон дружинам сломленнымШлет укоризну, увет, приказ и всех объезжает,Высясь на скакуне эбалийском,[615] и будущу вскореПомощь сулит, зане ополчить мисийски дружиныТелеф и полны суда данаям послать не промедлит.Бурную жесточь они обновляют без промедленья,Сече предавшися вновь; уж искать, кого бы уметить,Мнится им долго; всякая длань, против сопостатаВоспламенясь,[616] не ярится впустую. Марсову радостьСтрашную, диких его забав кипенье повсюду³⁷⁰ Мог бы ты зреть. На лицо у того исторженный стекаетСветоч ланит,[617] у сего язык, подбрадье и ноздри,Отсечены, безобразный оскал раскрывают; те уха,Рук те лишились, плечо там качается. Часть их утробуВ пястях, выпадшую, несет, а часть, с рассеченнойЖилой коленной, падет, от врага еще силясь отбиться.Щедрой тут крови топь из голов, а там громоздятсяГрудой обрубки осталые тел, колесницам препона.Сам, ни снегами зимы, ни вешним не вскормленный градом,Ни росящей дугой Тавмантиды,[618] поток симоисский³⁸⁰ Взросшим дивится струям и, обильную кровь увлекая,Преображенный, идет он к морю. Несущиесь трупыУжас Тритону и бледной Фетиде[619] внушают: она жеВсех осмотрела, над каждым склонясь, сто тысяч вращая,И, столько раз не найдя, обретенным считает Ахилла.Запада Фебов блеск уж достиг, и светила в омытомВоздухе, где сиянию их удивлялися тени,Звездный день в свой черед начертали; вожди АрголидыСозваны были совет держать. Улисс, провожденныйПылким Тидидом, шел представить Приаму желанья³⁹⁰ Сонма вождей и народны мольбы; инахийски оружьяЗрит издалека Долон и мнит в том коварство.[620] Со стражиПрянув проворно своей, он вещает: «Куда вы спешите?Стойте противу, мужи! Несете вы мир иль оружье?»[621]Те же, посольство свое оказав Палладиным древом,[622]Просят пустить. Вот царь допустил их, изложено дело;Вспять уж идут они. Сочетаются длани, и на триГода застыла война. Но Марсов Гектор порочитОный завет и длительный мир: он мнит, изнуренныМощь свою обновят в толь долгий срок инахиды.⁴⁰⁰ Отдых от браней принес иные для всех попеченья:Кто при стенах, кто во стане, и те и другие — при гробахБодрствуют. Лишь от земли изникнул третьего летаЦвет, к опасностям бурным уже непривычного поляПрядают станов вожди обоих. Вращает свирепыйЛезвие[623] Гектор; дает ему дух необорный Фортуна,Дни созерцая последни его, и пышную гибельЗнатными подвигами озаряет. К вождю подступаетС тыла Филиб, Антиф пред очами,[624] и каждый в десницеЯсень колеблет; следят они Гектора: но, отклонивши⁴¹⁰ Косвенный пики удар, так обоих он их встречает,Что уж один по глазам, другой же горюет по мозгу.Жмет Эакид Евфорба,[625] меж тем как тот, отступая,Тщится копейный удар отражать упорной десницей,В гущу людскую бежит и опрометью Ликаона,Друга, сшибает: а вслед победитель — падшие грудиОн пронизал и низверг соратные к Тартару маны.Средь ратоборства Троил, идейску схвативший дубину,В розмах один седмерых истребить успел мирмидонян;И других еще седмь, когда б их тут седмь оказалось,[626]⁴²⁰ Он повалил бы ярясь; против самого он АхиллаДлань пылал вознести. Но от сотен тысяч упадших,Столь несходных смертей и столь различных стенанийФеб восскорбел: торопливую он погружает упряжку,Полон тоски, и страшит незапными рати звездами.Нощь была;[627] объяв изнуренного длительным МарсомМужа, легла на одре Андромаха; когда ж о тружденьяхРатных спросила, чье племя сильней, как царей нарицают,Вид их каков, свершили что там Дарданиды и сам онСлавного, страх он терпел ли в бою, — утомленная, подле⁴³⁰ Мужа покоится; вот уж туман ушел первосоньяИ, очистившись, сон глубокий в образах истыхУжас представил ей: лавр близ их чертога вздымался,[628]Тайные лары увив: его-то секира враждебнаПодле корня ссекла, и росящие кровию ветви[629]На супружеский одр падут. Еще нагоняетЧудищей сон: то на ложе она лежит распростершись,Без супруга; то зрит, как зияние уст обнаженныхКровию грудь ей сквернит. Наконец, недужная, дремуРвет и ужасны она подъемлет вопли: «О Гектор,⁴⁴⁰ Гектор, где ты?»[630] — и, рукой боязливою стлань вопрошая,Вновь воздыхает: «Ты здесь ли, мой милый?» Унять ее страхиСилится он и исподволь сон ее косный развеять.То безоглядно она доверяется сну, то откажетВ вере; и мужа потерянным мня, обнятого ею,Истинного страшится всего[631] и, открыться не смея,Все ж воспретить ему тщится войну. Но он, увещаньемЖенским не тронувшись, все предчувствия робкого полаПрезрел и, не терпя, что еще он не в битве, он пылкоТребует коней. Обезумев, она возвышает в тревоге⁴⁵⁰ Глас, удержать его средства ища; выходит и входит,[632]Полна сомнений; дитя, изумленное матерним плачем,Астианакта, влачит на порог, отцу воспящаяПуть. Однако шишак он надел, в колеснице высокойСел, и пророчественно гласит Андромаха Приаму:«Гибнем, увы! помоги же, отец!» По веленью владыкиТерпит отсрочку он, покамест Мемнон управляетРати. Но все же пока под шеломом фригийским не зритсяГектор, в данаях и дух, и уверенность крепче взрастает,Крепче во брани рука и дерзость крепче, и в поле⁴⁶⁰ Смело они выносят стопы, и Пергам уже близко,И фригийцы бегут. Вопиют тут матери, старцы,Коим красно и горько со стен градских на оружьеЗреть, и жалким они стенанием град сотрясают.На Андромаху очей обращая молнии, Гектор:«Что ж, опять воспретишь?» вещает и коней стрекаломГонит. С осской не так стремнины прядает Маворс,Ужас оружничим взявши[633] с собой, мечом чтоб гелонов,Гетов серпом или копием ничтожить фракиян.Только он, ясенный дрот подхвативший к сраженью, вождями⁴⁷⁰ Узнан был, тотчас они обращают хребет — на попятныйПуть им советует страх, сей стражник жизни: но дикийГектор бегущую грудь предваряет, стремительно мчася,[634]Презря свой гнев на хребты изливать, и пикой огромнойИдоменея крушит. Такая ж Леонтия[635] валитГибель; бегущий Стелен и Ифид, недвижимо ставший,Неотвратимую смерть в курящейся ране приемлют.Убиение ГекторовоГекторово лезвеё Полибет почуял последним,В горло ему глубоко погрузившеесь; длань роковая,Силой сугубой полна от помощной Фортуны, пронзила⁴⁸⁰ Перси и латы: при трупе, разваленном наполы, толькоЩит невредим остался лежать. Когда ж победительВзять его захотел и на шуйцу себе, горделивый,Бремя аргивской Юноны воздел,[636] та вскипела жестоко,Марса сильней своего и перунов Юпитера — склоненПол ее к гневу, и скорбь старинна язвит.[637] ВоздвигаетТут Эакида она; он с мужем не мнил толь великимВ битве верстаться; однако ж его, не хотящего, нудитК бою Юнона, стрекает Паллада, и вместе, с мольбами,Та отвагу дает, эта гнев, и мощь ему обе.⁴⁹⁰ Ближе когда сошлися они — уповая на крепость,Поданную от богинь, клинок обнажает[638] перунныйМуж Эакид, и полки, трепеща, пред ним раздаются,Царская битва сама добровольно отходит, чтоб полеВольное им открыть. С обеих сторон тут свирепыйКлич, с обеих боязнь; вожделеют узреть их яризнуИ страшатся узреть. Сшибаются, огнь рассевая,Мнится, молнии две. Соступается Гектор с Ахиллом,Ясенный брус[639] колебля; летит его дрот, слишком низкойДланию послан, увы! и, тлетворным делам не пособник,⁵⁰⁰ Вражье стегно разит. Возрастает гнев от позора:Тщетную длань он и срам бы напрасного дрота очистил,Меч истягнувши, но тут, от ранения гневом палимый,Взмахивает мечом Эакид, своей и бессмертныхСилою мужа[640] во прах повергая. С трудом его МарсовДух хладеющие, негодуя, члены бросает.[641]Тотчас фригиян толпа смятенная в жалкое валитБегство. Но гонит Ахилл трепещущих, яростью полнясь,Мощной неистовствуя десницей, и тысячи воевПодле самых ворот избивает. Витязь Тифонов,[642]⁵¹⁰ Грудью наискось став, отвративши спину, воздвигсяПротив Ахилла: удар нанеся — удар он приемлет.Позднюю битву едва разнимают мраки ночные.Смертный жребий, увы! на нити кружится сколь тонкой![643]Прочного нет у людей.[644] Прелестной Фортуны даренья —Козни, я мню, не дары, и бояться будешь ты присно,Точно как гула Сирен, что под ясным окажется солнцемТуча, под смехом плач, под медом таится отрава.[645]Случай падет на именье твое; на красу твою — старость;Силы твои — недуг, а славное имя изгладит⁵²⁰ Будущий день;[646] и в дареньях судьбы не сыскать постоянства.Бурь сих среди и сам человек, полагаясь на скуднуМощь, или вянет при смерти своей, иль сохнет по смерти;Если ж не это, ни то, так в днях последних обманетСмертная Атропос, жизнь сжиная в средние лета.Пала надежда, увы! фригиян едина, МаворсовГектор[647] пал; если б вечны ему даровала природаЧлены, свой пламень метать ему добровольно ЮпитерПрепоручил бы, вкушать намеренный праздность. ОднакоЧуяли Парки, герой их властию пренебрегает,⁵³⁰ Чуяли — и, сочетав десницы, порвали зеленойМладости только взраставшую нить, чтоб, стража сгубивши,Без помехи они испровергнуть могли бы фригиян.Равен отвагой, возрос, соревнуяся с Гектором в гневе,Третий наш Генрих,[648] кого на царстве видеть британецБольший, норманн — на герцогстве, франк — на своем воспитаньеРад был; и Марсов род, нашед себе в брани владыку,Не оспорил Беллоны за ним и Паллады за нами.[649]

Перейти на страницу: