Икс или игрек?

В это время Таппенс тихонько продолжала свою прогулку и прошла довольно близко от сарая и разговаривавшей там молодой пары. Проходя мимо, она уловила несколько слов. Говорила девушка.

– Но ты должен быть очень осторожен, Карл. Малейшее подозрение…

Таппенс была уже за пределами слышимости. Слова наводили на размышление. Да, но речь могла идти о чем-то совершенно безобидном… Она ненавязчиво повернулась и снова прошла мимо парочки. И снова услышала обрывок разговора.

– Надутые, мерзкие англичане…

Миссис Бленкенсоп чуть подняла брови. Карл фон Дейним был беженцем из Германии, спасался от преследования нацистов, Англия дала ему убежище и кров. Неразумно и неблагодарно соглашаться с таким.

Таппенс снова повернулась. Но на сей раз, прежде чем она дошла до сарая, пара резко рассталась. Девушка пошла через дорогу, идущую от моря, а Карл фон Дейним пошел в сторону Таппенс.

Он, возможно, и не узнал бы ее, если б она сама не остановилась на мгновение. Молодой человек быстро щелкнул каблуками и поклонился.

– Доброе утро, мистер фон Дейним, – зачирикала Таппенс. – Такое приятное утро!

– А. Да. Погода чудесная.

Таппенс продолжала:

– Не удержалась от соблазна. Я нечасто гуляю перед завтраком. Но сегодня утром я еще и не выспалась – всегда плохо сплю на новом месте. Так что обычно мне приходится привыкать день или два.

– О да, это, несомненно, так.

– И эта маленькая прогулка позволила мне нагулять аппетит к завтраку.

– Вы возвращаетесь в «Сан-Суси»? Если позволите, я пойду с вами. – Он сосредоточенно зашагал рядом с ней.

– А вы также вышли прогуляться ради аппетита? – спросила Таппенс.

Фон Дейним мрачно покачал головой.

– О нет. Я уже позавтракал. Я иду работать.

– Работать?

– Я химик-исследователь.

«Вот оно что», – подумала Таппенс, исподтишка окидывая его быстрым взглядом.

Карл продолжал напряженным голосом:

– Я приехал в эту страну, спасаясь от нацистов. У меня очень мало денег, нет друзей… Я приношу пользу, как могу.

Он уставился куда-то перед собой. Таппенс чувствовала, что им движут какие-то очень сильные скрытые чувства.

– О, да-да, – рассеянно прошептала она. – Это очень похвально.

– Два моих брата в концлагерях, – продолжал Карл фон Дейним. – В лагере погиб мой отец. Моя мать умерла от горя и страха.

«Он так это говорит, – подумала Таппенс, – словно выучил наизусть».

Снова она украдкой бросила на него взгляд. Молодой человек по-прежнему смотрел в никуда, и на лице его не отражалось никаких чувств.

Несколько мгновений они шли молча. Мимо них прошли двое мужчин. Один из них смерил Карла коротким взглядом. Женщина услышала, как он сказал своему спутнику:

– Готов поспорить, этот тип – немец.

Таппенс увидела, как покраснели скулы Карла фон Дейнима.

Внезапно он утратил контроль над собой. Волна скрытых эмоций вырвалась наружу. Он заговорил, заикаясь:

– Вы слышали… слышали… как они это сказали… я…

– Мальчик мой, – Таппенс вдруг стала собой. Голос ее был твердым и убедительным. – Не будьте глупым. Вы не можете и невинность соблюсти, и капитал приобрести.

Он обернулся и уставился на нее.

– Что вы хотите сказать?

– Вы беженец. Вам придется стойко переносить невзгоды. Вы живы – и это главное. Живы и свободны. Что до прочего – вам придется осознать, что это неизбежно. Страна воюет. Вы немец. – Она вдруг улыбнулась. – Нельзя же ожидать, чтобы какой-то прохожий – в буквальном смысле этого слова, – грубо говоря, различал хороших и плохих немцев.

Фон Дейним по-прежнему смотрел на нее. Его глаза, такие синие, были полны горьких мучительных чувств. Затем он вдруг тоже улыбнулся. Он сказал:

– Правда ведь, говорят, что «хороший индеец – мертвый индеец»? – Он рассмеялся. – Чтобы быть хорошим немцем, я должен вовремя быть на работе. Прошу вас. Доброго вам утра.

Опять этот жесткий поклон. Таппенс смотрела ему вслед.

– Тут вы совершили промах, миссис Бленкенсоп, – сказала она себе. – В будущем все внимание – только делу. А теперь в «Сан-Суси», завтракать.

Входная дверь «Сан-Суси» была открыта. Внутри миссис Перенья вела с кем-то оживленный разговор.

– И скажи ему, что я думаю по поводу последней партии маргарина. Бери вареный окорок в «Квиллерз» – последний раз он там был на два пенса дешевле – и осторожнее с капустой…

Она осеклась, когда вошла Таппенс.

– О, доброе утро, миссис Бленкенсоп, вы ранняя пташка. Вы ведь еще не завтракали… Все уже накрыто в столовой. – Показав на свою собеседницу, она добавила: – Моя дочь Шейла. Вы еще с нею не встречались. Она уезжала и вернулась домой лишь вчера вечером.

Таппенс с интересом посмотрела на живое, красивое лицо девушки, которое уже не было полно трагической энергии – теперь оно было усталым и досадливым. «Моя дочь Шейла». Шейла Перенья.

Таппенс пробормотала несколько вежливых слов и пошла в столовую. Там завтракали трое – миссис Спрот со своей девочкой и здоровенная миссис О’Рурк. Таппенс поздоровалась, и толстуха ответила сердечным: «Доброго вам утра», в котором потонуло анемичное приветствие миссис Спрот.

Пожилая женщина воззрилась на Таппенс со жгучим интересом.