Икс

У столовой действительно ждала телега, запряженная печальной серой лошаденкой. Николай был приземистый мужичок в алой рубахе – он стоял возле лошади, что-то шепча ей в ухо. Ехали минут двадцать, телега привезла их к рядам длинных бараков – запах навоза тут витал и вовсе невыносимый, он перебивал даже стойкий и неизменный запах свежей краски. Антонов побледнел, а председатель будто не замечал вони.

– Животные у вас тоже красные? – спросил гость.

– Мы работаем над этим. Красить пробовали, но они дохли. Коровы сейчас на выпасе, так что пойдем прямо к Дарье.

Они обогнули ближайший барак. За ним обнаружилась огороженная площадка, посыпанная свежей соломой. Посередине площадки возвышался серый бугор.

– Вот, так сказать, наша героиня, сама Дарья Михална, красавица наша, кормилица! – Председатель подобрал ком земли и бросил в бугор. Он зашевелился.

Это была самая гигантская свинья, которую когда-либо приходилось видеть кому-либо. Лениво привстав, Дарья Михална посмотрела на посетителей маленьким заплывшим глазом. Затем с неожиданной резвостью вскочила, так что гости отпрыгнули, постояла, качаясь на маленьких копытцах, и с тяжким вздохом рухнула обратно, продолжая, однако, настороженно поглядывать на людей. Она была страшна. В ней одной поместился бы сам сатана со всем своим легионом.

– Шестьсот пятьдесят три килограмма, – с восторгом прошептал председатель. – Это год назад, с тех пор не вешали. Самая большая свинья в мире, уверяю вас!

Почти полторы тысячи фунтов. Шоу не мог отвести глаз от Дарьи Михалны. Она же глядела на него, разом поняв, кто тут главный зритель, всем своим видом говоря: «Ты никто, вы все никто, вы существуете, чтобы я ела!»

– Мы Дарью Михалну бережем, – продолжал председатель. – Чтоб жила долго и росла.

– Какие же поросята рождаются? Этак вы выведете свиней размером со слона.

– Слона не видал, но скажу вам так, товарищ писатель, – поросят мы с нее не имеем – это ж еще не всякий хряк управится. Да и говорю ж – бережем ее, родимую! А с поросят свинья худеет.

– Значит, на котлеты?

Председатель даже вздрогнул.

– А еще вегетарьянец, товарищ писатель! Это как же Дарью Михалну на котлеты? Это ж как меня вон или вас все равно. Она – наша гордость. Может, даже к премии приставят.

– Что ж, вы ее заслужили. – Шоу все смотрел на свинью. Она с трудом подняла голову.

– Да не нас к премии, ее, Дарьюшку! Нас-то чай много, а она одна такая.

Свинья издала протяжный стон. Тут же откуда-то со стороны бараков примчались две совсем юные девчушки, вдвоем они тащили здоровенное ведро с дурно пахнущим месивом. Осторожно отодвинув щеколду, они втащили ведро в загон, вывалили содержимое в корыто и метнулись назад – но свинья оказалась проворнее. Вновь подскочив с невообразимой для такой туши прытью, она разбежалась и тупым рылом боднула зазевавшуюся девчонку пониже спины. Та с визгом повалилась на солому – солома сбилась и под тонким слоем обнаружилось месиво из грязи и навоза.

Дарья Михална невозмутимо отвернулась и, волоча брюхо по земле, вразвалку поковыляла к корыту, погрузила туда голову и стала жрать, рыча и похрюкивая.

– Георгий, почему ее так зовут? – спросил гость.

– Так Мишки Косого была свинья до коллективизации, вот и Михална. А теперь общественная.

– А где теперь хозяин?

– Сожрала, – вздохнул председатель. – Год уж как. Голодная была, так-то не тронула бы. А он к ней зашел по старой памяти, а Дарья-то привыкши, что он с кормом, а он пустой. Ну и обиделась, красавица.

Шоу посмотрел на свинью.

– Но если ни поросят, ни котлет, да еще бросается, то зачем же она… такая? – недоумевая спросил он. Лаптев оторопел.

– Да как же вы, товарищ писатель, не поймете?! Она ж вон какая! Как это зачем? Я вам так скажу: если свинья такая огромная, то и спрашивать не надо, зачем она.

И теперь наконец начал проступать смысл. В словах председателя читалась та самая разгадка, ответ на вопрос, которым задавались многие западные умы, говоря о Советском Союзе.

– Но вообще-то, – председатель понизил голос, – вообще-то, кое-что нам Дарья Михална дает.

Свинья все ела. Председатель приблизил губы к уху гостя и прошептал:

– Вы только представьте, сколько ценнейшего навоза…

Вот так и мы, подумал Шоу, но додумывать эту мысль у него не было сил. Поговорю с Шелестовым, он поймет, – подумал он с тихой радостью.

Между тем На Самом Верху без восторга отнеслись к перспективе этой встречи.

– Что, товарищ Шоу доволен? – спросили там.

– Доволен, но ищет встречи с товарищем Шелестовым, – трепеща, сообщили соответствующие.

– Это неуместно, – сказали в ответ. – Товарищ Шелестов писатель, а не оратор. Как всякий серьезный писатель, он сосредоточивается, когда пишет, и тратит на это все силы, а говорить товарищу Шелестову необязательно. Нужно проследить, чтобы товарищ Шелестов был плотно занят.

Так и вышло.

23 июля 1930, Москва