Их судьба – шпионаж

Через некоторое время Каузова призвали в Москву. С ним лично хотел пообщаться Арвид Янович Пельше, председатель Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС. Его, хранителя “партийной копилки”, интересовал вопрос, в какой валюте — драхмах или рублях — новоиспеченный капиталист Каузов собирается платить партийные взносы, да и, вообще, как можно проверить, сколько он зарабатывает в месяц?

Сошлись на том, что к Каузову будет прикомандирован бухгалтер с Лубянки, который-то и будет переводить валюту в СССР. Действительно, в партийно-чекистскую кассу Каузов исправно вносил платежи вплоть до развала Советского Союза…»

…Я ожидал, что Вартанян на этот посыл ответит шуткой, ибо, во-первых, на «явках» продолжал действовать введенный им гриф секретности «Не подлежит оглашению». Во-вторых, каждый раз, когда он хотел что-то скрыть, вводил в действие формулу «когда не до шуток — переводи всё в шутку». Но на этот раз Геворку Андреевичу было не до юмора.

— Мой отец, фабрикант, работая в Иране во время Великой Отечественной войны, передал советскому правительству деньги из личных сбережений на постройку танка. Разве я, торговец персидскими коврами, зарабатывая миллионы долларов во время холодной войны, мог нарушить семейную традицию и поступить иначе?

БЕССРЕБРЕНИКИ

— А Гоар Левоновна была аттестована?

Я встретил взгляд Геворка Андреевича. Так смотрят взрослые на детей, услышав: «А почему дождь?»

— В кадрах решили, что звание ей ни к чему. Однако в 1986 году, когда нас вывели в Союз окончательно, Чебриков Виктор Михайлович, в ту пору глава КГБ СССР, назначил ей полковничью пенсию — 250 рублей. По тем временам хорошие деньги. Сейчас она получает пенсию по старости, плюс «лужковскую надбавку»…

— Столько десятилетий смертельного риска и всего лишь двухкомнатная квартира в Москве и «лужковская надбавка»? Понятное дело, из-за кордона вы вывезти ничего не могли, но, может, хоть от отца что-то осталось?

— Когда в начале 1950‐х мы приехали из Тегерана в Ереван, нам хотели дать квартиру, но отец отказался. Сказал, что мы люди обеспеченные, обустроимся сами. Купили в Ростове двухэтажный дом, — Геворк Андреевич протянул мне фотографию и пожелтевшую купчую.

— Теперь в доме живут двенадцать семей — более сорока человек. Никогда у меня не поднимется рука написать заявление на их выселение, чтобы вернуть свой дом. Да и вообще, богат не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Нам с Гоар хватает.

…Прожив без месяца 88 лет, Геворк Андреевич, единственный разведчик-нелегал, при жизни удостоенный звания Героя Советского Союза (Рихард Зорге и Николай Кузнецов — не в счет, звание Героя они получили посмертно), самая крупная «жемчужина» в иконостасе разведки, скончался в московской клинике 10 января 2012 года. Но для меня он, как и мои родители, по-прежнему жив!

Раздел III Советские офицеры-оборотни, действовавшие в пользу противника в качестве «кротов»

Часть I «Расстрельный» роман офицера военной разведки

Глава первая «Человек-авария» в резидентуре

Вена. 31 декабря 1952 года. Первый дипломатический прием в жизни сотрудника Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР подполковника Петра Семёновича Попова, прибывшего в венскую резидентуру на стажировку.

Смешавшись с толпой снующих по залу официантов, чтобы не попасть на глаза резиденту, Пётр с ненавистью рассматривал громоздящиеся на столах вазы с салатами из крабов, горы бутербродов с красной и черной икрой, с ломтями осетрины, лососины и другой экзотической снеди.

Седые макушки «Московской» терялись в гуще черносургучных головок «Киндзмараули», «Хванчкары» и «Мукузани» — в послевоенные годы считалось хорошим тоном подавать вина, которые, по убеждению устроителей приемов, подпитывали стратегический дар генералиссимуса-победителя.

Изобилием разносолов и грузинских вин советские дипломаты под флагом традиционного русского хлебосольства обязаны были до отвала накормить и напоить коллег из дипломатических миссий, аккредитованных в Вене.

В ту новогоднюю ночь Попов до конца осознал всю глубину пропасти между ним, фронтовиком, и преуспевающими коллегами из военной разведки, которых он считал разжиревшими в тылу крысами.

…Новичок в разведке, Попов попал в ГРУ благодаря высокой протекции генерал-полковника Ивана Серова, у которого на фронте состоял порученцем и по совместительству собутыльником.

Коллеги в венской резидентуре отмечали у Петра отсутствие гибкости ума, чувства юмора, упрямство, граничащее с твердолобостью, а также завышенную оценку собственного Я.

Он не обладал ни чутьем, ни воображением — качествами, необходимыми оперативному сотруднику — и, конечно же, как всякий хронический неудачник, был патологически завистлив. Единственным и последним его достоинством было то, что он уцелел на фронтах Великой Отечественной войны.