Их судьба – шпионаж

Геворк произвел достойное впечатление на членов приемной комиссии — для своих лет более чем развит, в общении приятен, может поддержать беседу на трех языках: русском, фарси, армянском. А покорил он экзаменаторов своим даром экстрасенса и бунтующей честностью, громогласно заявил, что идет в разведку, чтобы «срубить денег», и как можно больше.

…Первое занятие в Школе английские наставники посвятили истории возникновения Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) — секретной службы и роли автора книги «Приключения Робинзона Крузо» в ее становлении. Выяснилось, что основным видом общественной деятельности Дефо был шпионаж.

Слушателям, их было около сорока, английские преподаватели сообщили: «Все привыкли, что героями шпионских историй всегда выступали либо сотрудники спецслужб, либо дипломаты, либо политики. А между тем, шпионажем успешно занимались и посвятили ему большую часть своей жизни многие всемирно известные писатели. К примеру, с появлением писателя Дефо на политической арене пробил час рождения СИС». В дальнейшем наставники не переставали восхвалять свою спецслужбу в течение всего курса обучения, что за шесть месяцев набило оскомину всем курсантам.

* * *

Во время наших встреч Геворк Андреевич никогда не принижал значение тех специальных и общих дисциплин, которым его обучали в Школе. Там работали преподаватели высочайшей квалификации. Под их руководством адепты овладевали искусством вербовки, методами выведывания информации, способами разоблачения «подстав» из агентов НКВД.

В Школе прививали навыки шифровки и дешифровки, радиосвязи и фотографирования, учили диверсионному делу и тайниковым операциям. Натаскивали, как из купленных в аптеке порошков и куска мыла изготовить бомбу, как ударом ладони (!) убить человека. В общем, готовили универсалов: и мастеров замысловатых акций, и супердиверсантов.

Со слов Геворка Андреевича, все 45 лет его шпионского промысла он с благодарностью вспоминал английских наставников и на все «сто» использовал приобретенные в Школе знания и навыки, кроме, по его определению, «кровожадных» — подготовки терактов и убийств.

Часто во время наших встреч он по памяти цитировал целые абзацы из наставлений для разведчиков (притом, что минуло 70 лет со времени его учебы в Школе).

Вот один из них: «Никогда не перегружай себя работой, ибо проблем всегда больше, чем ты как аналитик в состоянии решить, а доступных сведений всегда больше, чем ты сумеешь обработать. Запомни: лучшие мысли приходят в свежую, не слишком занятую голову».

Отдельные сентенции из учебных пособий, которые огласил мне Вартанян, звучат афористично и могут служить руководством к действию в повседневной жизни рядовых граждан, далеких от шпионского промысла: «недоверие — мать безопасности»; «не играй, пока не узнаешь правил»; «умей слушать — и тебе всё расскажут»; «нет неразрешимых проблем, есть неправильные решения»; «нет безвыходных ситуаций, есть их непонимание»; «если что-то выглядит как совпадение, это, скорее всего, не совпадение. Конечно, жизнь полна настоящих совпадений, но…»

* * *

Конспирация в Школе строжайшая — обучение только с напарником. Расписание составлено так, что курсанты не имели возможности ни случайно встретиться, ни общаться — всё для того, чтобы будущие агенты не знали друг друга.

Армян готовили для заброски в Армению, таджиков — в Среднюю Азию. Обо всем происходящем в Школе «Амир» (псевдоним Геворка, под которым его знали в тегеранской резидентуре и на Лубянке) докладывал лично Агаянцу.

Окончив Школу в конце 1942 года, Вартанян стал «дипломированным» специалистом диверсионно-разведывательного дела. Стоит ли говорить, что никаких документов, подтверждающих присвоение ему этой специальности, он на руки не получил.

Как только Вартанян завершил учебу, у Школы начались проблемы: мало кто из заброшенных в СССР выпускников вышел на связь. А те, кто вышли, были перевербованы и работали под «колпаком» — под диктовку НКВД.

Англичане заволновались, ведь в предприятие они вложились не копеечно, да и престиж нельзя ронять, поэтому изо всех сил пытались отыскать «кротов» — «информаторов Советов», инфильтрованных в Школу. Но вскоре поняли тщетность своих усилий и учебное заведение закрыли.

Резидент Агаянц торжествовал: «Карфаген пал!»

В заключение нашей встречи Геворк Андреевич резюмировал:

— То, к чему нас готовили в Школе, наставники не называли шпионажем — только разведкой. Я долго размышлял, в чем разница между этими понятиями. И, в конце концов, пришел к выводу, что между «благородной разведкой» и «низменным шпионажем» различий нет, ибо цели, методы, стиль работы, оснащение шпиона и разведчика абсолютно идентичны.

Разница существует лишь в общественном, идеологическом, наконец, эмоциональном восприятии этих терминов и зависит от точки зрения каждого из участников дискуссии. Могу подписаться под этими словами!

ДИСКУССИИ НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ

Однажды, чтобы вызвать Геворка Адреевича на откровения о роли разведки и контрразведки в системе специальных служб, я затеял дискуссию. Начал так: