Иисус и победа Бога

• Тайная вечеря имела место ночью и в Иерусалиме. Обычно на ночь Иисус с учениками возвращались в Вифанию, но пасхальную трапезу требовалось вкушать в пределах города и после наступления темноты[1977] (как известно, дни в еврейском календаре начинаются с захода солнца);

• Тайная вечеря закончилась гимном (псалмами «Халлеля», воспеваемыми после пасхальной трапезы[1978]?);

• Лучшее объяснение ключевых слов Иисуса состоит в том, что это — отражение обычая, согласно которому, хозяин дома интерпретировал некоторые части пасхальной трапезы, связывая их с рассказом об исходе.

Возражения против синоптической датировки не очень убедительны. Например, говорят, что Пасху обычно праздновали семьями. Однако Иосиф Флавий упоминает о праздновании ее «малыми братствами». Кроме того, Иисус рассматривал своих учеников как группу, где ее члены находятся друг с другом в некоем фиктивном родстве[1979]. Единственной альтернативой этому выводу будет радикальный скептицизм относительно всего события. Однако тогда одна из основных особенностей очень раннего христианства совершенно необъяснима: Павел «принял» подробные предания о Тайной вечере, по–видимому, в самые первые дни после обращения, то есть в Дамаске в начале 30–х годов[1980].

Вместе с тем, с учетом наших сведений о программе Иисуса и присущем ему образе действий, у нас нет оснований полагать, что он считал себя обязанным отмечать этот праздник в его официальную дату. Писание разрешало праздновать Пасху, в случае необходимости, в другое время, и Иисус мог счесть это достаточным основанием, если он жаждал начала предстоящих ему событий[1981]. Хотя у Жобер, считавшей, что Иисус следовал не официальному (лунному) календарю, а ессейскому (солнечному), нашлось мало последователей, Иисус вполне мог отпраздновать своего рода квазипасхальную трапезу на день раньше положенной пасхальной. Естественно, это предполагало проведение Тайной вечери без агнца: священники еще не начинали заколать агнцев. Отсутствие агнца не означает, что трапеза не носила подлинно пасхальный характер: без агнца праздновали евреи диаспоры, а после 70 года н. э. — вообще все евреи[1982]. Если Иисус в течение всего своего служения реструктурировал символический мир современников, фокусируя его на собственной жизни и миссии (см. выше главу 9), он вполне мог и отпраздновать квазипасхальную трапезу днем раньше. К этому выводу нас подводит вся логика нашей аргументации. Получается, что Иисус рассматривал Тайную вечерю как хороший способ связать пасхальную символику и все, что она означала в плане истории и надежды, с самим собой и своей приближающейся судьбой[1983].

Какой же рассказ рассказывала эта трапеза еще до того, как были произнесены какие–либо слова[1984]? С учетом квазипасхального контекста, можно выделить два очень конкретных момента:

1) Подобно всем пасхальным трапезам, это событие говорило об исходе из Египта. Для еврея I века оно указывало на возвращение из плена, новый исход, великое обновление Завета, обещанное пророками. Трапеза символизировала «прощение грехов», возвращение ГОСПОДА для избавления Его народа, Его победу над фараонами, буквальными и метафорическими. Она происходила «по Писаниям», помещая себя в кульминацию продолжающегося рассказа о необычном замысле ГОСПОДА о спасении Израиля. Иными словами, практически бесспорно, что Тайная вечеря говорила о воцарении Бога Израилева;

2) Тайная вечеря приводила к кульминации Иисусово движение Царства. Она показывала: новый исход происходит в Иисусе и через Иисуса. Поскольку об этом толкователи много спорят, есть необходимость в пояснениях.

Новый смысл, вложенный Иисусом в старую трапезу, легче увидеть, если соотнести ее с акцией в Храме. Трапеза и акция — пророческие символы. Они обозначают неожиданное исполнение судьбы Израиля — исполнение, в котором средоточием судьбы Израиля оказывается Иисус. Отсюда, кстати, вытекает, что для Иисуса было естественно не последовать традиционному календарному распорядку, ориентированному на заклание агнцев в Храме[1985].

• Если он верил в скорый приход Царства, нового Завета, окончания плена и прощения грехов, то Тайная вечеря наверняка была не обычной пасхальной трапезой (хотя Иисус отчасти сохранил ее форму, чтобы была задействована символика).

• Если Иисус верил, что Царство уже начинается в настоящем, для него было естественно подчеркнуть это нынешнее присутствие Царства в трапезе. Если он считал, что Храм осужден ГОСПОДОМ на гибель, то он вполне мог повести себя так, словно он находится в диаспоре, уже без Храма, и отпраздновать пасхальную трапезу, не обращаясь к осужденной им системе, падение которой он предрек.