Иисус и победа Бога

Задача историка в рассмотрении еврейского слушания (или слушаний) сильно облегчилась бы, если бы он мог начать с конца, как в случае с римским судом. Там мы знали надпись на кресте, и, отталкиваясь от нее, могли реконструировать предыдущие события. Было бы удобно начать с конца еврейского слушания и воссоздать процесс, путем которого суд вынес вердикт. К сожалению, этого мы сделать не сможем: как мы показали в главе 11, вердикт, упоминаемый синоптиками (особенно Матфеем и Марком), обычно приводит историков в недоумение. Поэтому мы будем отталкиваться от других моментов: акции в Храме и обвинении перед Пилатом[1941].

На первый взгляд, особых сложностей здесь нет. Акция в Храме прямо вела к вопросу о мессианстве, а недвусмысленное мессианское притязание Иисуса можно было легко поставить ему в вину, о которой Пилат и спросил: «Ты царь иудейский?»[1942]. Однако не все так просто. Конечно, еврейским судьям требовалось обвинение, с которым они могли пойти к Пилату, надеясь добиться от него утверждения и исполнения их приговора. Но они не хуже Пилата понимали, что мессианские притязания Иисуса иного рода, чем притязания Иуды Галилеянина. Иначе они арестовали бы и учеников Иисуса. Между тем «никто не считал, что Иисус представляет реальную угрозу еврейским властям… и уж тем более — Римской империи»[1943]. Движение Иисуса носило иной характер, и, по большому счету, все это понимали. Но почему же тогда еврейские власти решили от Иисуса избавиться?

Обратим внимание на свидетельство поздней еврейской традиции (конечно, учитывая всю проблематичность обращения к этому источнику). Она подчеркивает мотив, который, как мы показали в главе 9, подспудно присутствовал в публичном служении Иисуса. Вавилонский Талмуд говорит:

Иисуса повесили накануне Пасхи. За 40 дней до этого вышел глашатай и говорил: «Его собираются побить камнями за то, что он занимался колдовством и соблазнял, и сбивал Израиль с пути. Если кто–то знает что–то в его защиту, пусть выйдет и скажет». Однако ничего не нашлось в его защиту, и его повесили накануне Пасхи[1944].

Иными словами, эта еврейская традиция, явно не заимствованная у христиан, настаивает: Иисуса казнили за преступления, за которые еврейский Закон (особенно библейские пассажи вроде Втор 13 и их поздние раввинистические толкования) карает смертью[1945]. Создается впечатление, что здесь вероятность исторической достоверности весьма велика, и с этой гипотезой можно работать.

Но в каком смысле Иисус, по их мнению, «сбивал Израиль с пути»? Ни из чего не видно, что руководство мятежниками подошло бы под это определение, хотя Иосиф Флавий и старается изо всех сил очернить и характеры, и мотивы тех «пророческих» вождей, которых он называет «разбойниками». Да и в любом случае ни первосвященники, ни Пилат, видимо, в движении Иисуса серьезную революционную угрозу не усматривали. Нет, они вспомнили про тексты вроде Втор 13, поскольку Иисус выступал с программой, которая предполагала отказ от некоторых излюбленных идеалов тогдашнего иудаизма, а взамен предлагала верность самому Иисусу. Его отношение к Торе, проявленное уже во время галилейского служения, предвосхищало акцию в Храме. Нетрудно вообразить, как свидетели этой акции, зная о словах и делах Иисуса в Галилее, говорили: «Вот оно! Я так и знал, что ничего хорошего он не замышляет!». В его речах и поступках люди усматривали оппозицию Торе и Храму, а также призыв (словом, примером и «деяниями силы») присоединиться к нему в этой оппозиции. Неудивительно, что его могли счесть лжепророком, который творит знамения и чудеса, чтобы сбить Израиль с пути.