Иисус и победа Бога

Мур тотчас отмечает, что это не было новшеством, ибо восходило к Пятикнижию[1403]. В Древнем мире это вообще не было необычно: у римлян, афинян и прочих бытовали строгие законы о браках с людьми другой национальной принадлежности. По сравнению с некоторыми из этих законов запреты, скажем, Езд 10 «выглядят мягкими»[1404]. Между тем у евреев, подчеркнул Мур, были на то более веские причины, чем у иных народов. Ведь при персидском правлении они не существовали как независимая нация. «У них была только национальная религия, и в ее сохранении лежало их самосохранение»[1405].

Вопреки старому предрассудку здесь нет ничего постыдного:

Отделенность, amixia, иудеев была одной из первопричин враждебного к ним отношения, особенно в пестрой смеси народов и синкретизме религий эллинистических царств и римского мира. Однако она достигла своей цели: иудаизм выжил. А значит, история ее оправдала[1406].

Как мы показали в NTPG, эта национальная солидарность была одним из главных символов и межевых знаков. Время от времени среди ученых возникают споры о «национальной принадлежности и универсальности» или «партикуляризме и универсализме» иудаизма. Как известно, еврейские Писания и более поздние тексты говорят, что Единый Истинный Бог заботится обо всем мире, хотя и избрал Своим особым народом Израиль. Кажущееся (?) противоречие между этими элементами, которые можно обозначить как «креационный монотеизм» и «избрание в Завете», на разных стадиях осмысливалось разными путями, описывать которые в наши задачи не входит[1407]. Для нас важно другое: избрание Израиля создало символ нации или семьи, наряду с прочими символами укреплявший еврейское мировоззрение в его многообразных проявлениях[1408].

Как вскоре увидим, Иисус, по сути, заложил под этот символ бомбу замедленного действия. Но сначала я приведу возражения на две недавние (1995 г.) статьи Полы Фредриксен. Она критикует данный подход: получается–де, что Иисус считал израильский упор на важность семьи и общего происхождения плохим и ущербным, взамен же предлагал радикально новый плюрализм идей и обычаев. Однако лично я, в отличие от некоторых ученых, ничего подобного не предлагаю. Я не делаю из Иисуса ни религиозного реформатора, ни современного нам западного либерала. Фредриксен права: Иисус был эсхатологическим пророком, вестником Царства. Он делал то, что делал, и говорил то, что говорил, ибо читал знамения времен, был убежден в приходе Царства через его служение и думал, что отныне ряд символов израильского мировоззрения утратили значение (не доброкачественность!).

А что еще можно подумать из такого, например, отрывка?

И услышавши, семья его пошла взять его, ибо люди говорили: «Он сошел с ума»… И пришли мать и братья его и, стоя вне, послали к нему звать его. Около него сидел народ. И сказали ему: «Вот, мать твоя и братья твои и сестры твои, вне, спрашивают тебя». И отвечал им: «Кто мать моя и братья мои?». И обозрев сидящих вокруг себя, говорит: «Вот мать моя и братья мои! Ибо, кто будет исполнять волю Божью, тот мне брат и сестра и мать»[1409].

Если хорошее знакомство с этим отрывком притупило наше восприятие, отметим его резкий контраст с позицией, которую хорошо резюмировал современный еврейский автор:

Литература таннаев полна заявлений и комментариев о ценности семейной жизни… Мудрецы… пытались придать семейной жизни ореол святости. Почти все тексты периода Второго Храма очень высоко ставят семейную жизнь[1410].

А как насчет этого?

Когда же он говорил это, одна женщина, возвысивши голос из народа, сказала ему: «Блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы, тебя питавшие!» А он сказал: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его!»[1411].

Здесь мы видим ту же самую мысль, причем сформулированную очень остро. По сравнению с Вестью о Царстве, принадлежность к семье и гордость — ничто. Это находит яркое подтверждение в следующем отрывке: