Игуана

В это время комментатор из телевизора в спальне заорал:

- Г-о-о-о-л.

Иван Иванович, с замирающим сердцем, бросился туда, чтобы успеть посмотреть повтор и, главное - убедиться, что гол забит "Спартаком" в ворота "Динамо", а не наоборот.

- Ну, есть же справедливость! - сказал сам себе Иван Иванович, глядя, как Цымбаларь забивает со штрафного красивейший гол в левую "девятку". Вратарь, как говорится, был бессилен. Хотя вратарь у "Динамо", надо сказать, хороший паренек. Но правда дороже. Гол был выстраданный, заслуженный. И повтор это убедительно показал. Вот Цымбаларь разбегается, вот бьет, кажется, мяч пойдет в стенку, а он проходит чуть чуть выше голов защитников "Динамо", и, хотя вратарь угадал движение мяча и выпрыгнул вовремя, недостать ТАКОЙ мяч он был не в силах.

А тут и матч окончился.

- Ну, блин, ну дают, мужики, ну запустили матч, чуть не прос...

И все же класс, конечно, он и есть класс. Ну, молоток, Цымбаларь... Ну, блин, гол - так всем голам гол, - как всегда красноречиво и убедительно разъяснил итоги матча Иван Иванович терпеливо и кротко слушавшей его кошке Лукерье.

Надо сказать, Лукерья все это время дремала в кресле и её не вывели из себя ни крики комментатора и самого Ивана Ивановича, ни смерть её хозяйки, кормившей её вовремя и в достаточном количестве свиной печенкой, куриными сердцами и овсяной кашей. У Лукерьи был нежный желудок и от молока и творога у неё образовывался понос.

А реагировала она на все предыдущие события так индифферентно по двум причинам. У неё был "интересный" период в жизни, когда природа требовала своего. А свой все не шел и не шел. При этом на улицу Лушу не пускали, чтоб не забеременела, потому что никому не охота возиться с котятами, да кроме того в предыдущие беременности у неё сильно расстраивался желудок, а кому охота отскребать результаты этого расстройства с ковров или выковыривать между плашками паркета.

Так что, поглядев равнодушными зелеными раскосыми глазами на мельтешение хозяина и в очередной раз осудив его суетность, Лукерья отдалась своим грезам, где главным героем был кот с соседнего двора, такой же рыжий, как хозяин, но куда более пригожий и настойчивый. Две её предыдущие беременности тоже были от него. И, что интересно, должно быть гены у него были сильные - почти все котята получались с рыжинкой, а то и полностью рыжие.

Тут и раздался звонок в дверь.

Лукерья на него как обычно не среагировала. Не кошкино это дело, входные двери открывать.

А Иван Иванович пошел к дверям, потому что больше никого из людей в квартире не было, чтоб дверь открыть. Тем более, что он готов был поспорить на ящик "бадаевского" пива, что это Володя.

- Ну, каково? - спросил Володя.

- Ну, ваще, блин, понял, это... Ну, как он навесил, это кошмар...

- Ништяк... Как он в "девятку" пробил, а?

- Цымбаларь?

- А то кто?

- А Мойва?

- Я б ему яйца оторвал... Так промазать...

- А вратарь у "Динамо" классный. Он не виноват. Мяч-то "мертвый" был.

- О, - по ассоциации с "мертвым" мячом Иван Иванович вспомнил про мертвую тещу. - Я как раз с тобой посоветоваться хотел.

- Это можно, - солидно согласился Володя. С тех пор, как он стал прилично зарабатывать на ремонте не государственных, а частных магазинных холодильников, солидности у него прибавилось. - Только ты извини, я схожу кое-куда. А то пока матч шел, пиво пил, а отлучиться боялся, - такой мяч, ну, что ты... Полная заруба, понял...

- Погоди, погоди, я вначале тебе все объясню, а уж потом ты пойдешь кое-куда...

- Не, братан, вначале я туда схожу а потом ты объяснишь как у нас армии говорили полный "х.. . вода...".

И он стремглав кинулся в туалет, Иван Иванович не успел его удержать.

Иван Иванович на секунду притих, прислушался. Он ожидал смеха, крика ужаса, короткого, но выразительного мнения о себе, высказанного на основе нетрадиционных фольклорных выражений.

Но услышал лишь тупой стук.

Когда он выглянул из спальни в узкий коридорчик, куда выходила и дверь из туалета, представшая перед ним картина могла бы потрясти и менее чувствительное сердце.

На полу с закрытыми глазами, судя по всему, без сознания, но с расстегнутой ширинкой, лежал сосед Володя, на нем, доверчиво положив мертвое лицо на его причинное место, лежала усопшая теща.

И была в коридоре гробовая тишина, словно умер кто...

"Дело об убийстве коллекционера Валдиса Кирша"

Вот бывает такое - никак нельзя разговаривать с попутчиками в электричке, в пассажирами на твоей конечной станции, чтоб не засветиться, не запомниться... А тебя так и тянет на разговор. Такое бывает, когда примешь на грудь три-четыре стаканчика портвешка... Недаром это боевое вино советского пролетариата звали ласково - "бормотуха".

Но перед заданием ни один настоящий профессионал не будет пить. Слишком велика ответственность. Слишком большие деньги платят профи. Слишком сурово наказание, если задание завалишь.