Игры мудрецов

Не может приказать из-под маски, даже повысить голос и потребовать прийти в себя, но капитан будто глохнет и перестает реагировать. Зато Мемори поднимает голову и спрашивает:

— Миленький, а зачем нам мальчишка? Пусть идет. Уходи, Тиберий. Кыш!

Отмахивает, как от мошкары, а генерал наклоняет голову. Даже через телесигнал чувствую, как разворачивается харизма до першения в горле от цитрусового привкуса, а Флавий все так же не двигается.

— Что происходит? — спрашивает Рэм. — Опять ваши способности? Чем парализовало капитана?

— Не знаю, — качаю головой и вспоминаю все, что он рассказывал о Мемори. — Она прошлое видит и только. Физический контакт усиливает способности. Может быть, она его в транс вогнала, слишком глубоко погрузив в воспоминания?

— Она так раньше не умела.

Рэм наклоняется к микрофону и четко произносит:

— Ваше Превосходство, Прим в ступоре. Не знаю как, но девчонка вывела его из строя.

Бред, мы не меняем способности по щелчку пальцев. Брешь в потенциальном барьере неподвижна. Мемори ласково гладит Флавия по плечу и повторяет просьбу:

— Выгони его, миленький.

— Капитан Прим, — с нажимом говорит Наилий и в хриплом голосе появляется нехарактерная для рядового властность.

Маскировка, операция — все летит в бездну. Пододвигаю к себе микрофон и прошу:

— Уходи, Наилий.

Он сжимает кулаки и вытягивает спину, а я жалею, что не вижу привязок, не чувствую фантомных запахов и совершенно бесполезна здесь за пультом. Проклятые ограничения! Генерал отворачивается и одновременно отмирает Флавий с громким выдохом:

— Подожди, так нельзя. Тиберий, стой, поговорить нужно.

Капитан мечется с безумным взглядом и сбрасывает с себя руки

Мемори. Встает на ноги и снова замирает, не распрямившись до конца. Как в детских сказках про магических существ, каменеющих под лучами светила. Вот только его светило тоже не понимает, что происходит:

— Прим, ты чего? Эй.

Мудрец теребит его за рукав комбинезона и впадает в истерику:

— Ты что с ним сделал, Медиум?

— Почему я? — тихо спрашивает генерал.

— Здесь нет других мудрецов.

— Бред, — стонет Рэм, схватившись за голову, и я готова повторить его жест.

Но майор не знает того, что знаю я. Способности у единичек просыпаются очень рано, и часто сами становятся причиной переходного кризиса. Так было у меня с Юрао. Так могло случиться с Наилием.

— Я ничего не делал, — слишком спокойно говорит он, и Флавий распрямляется, будто невидимый кукловод отпускает нить.

— Отбой операции, — говорит Рэм в микрофон. — Уходите.

Генерал кивает за спину, и Флавий подчиняется. Мемори еще цепляется за него, но удержать не может. Это провал. Оглушительный, странный и пугающий провал.

— Что теперь делать? — едва слышно спрашиваю майора.

— Разбираться, — ворчит он. — Ждем генерала. Чувствую, на космодром поедете к самому старту.

Эпилог. Космодром

Главный космодром Равэнны построен на набережной Тарса.

Извилистая насыпь из крупных камней защищает его от приливных волн и весенних паводков широкой равнинной реки. Дорога петляет между стартовыми площадками и административными корпусами, а я стараюсь не касаться носом стекла в машине. Тонировка не пускает в салон свет, размазывая светило темно-синим пятном, будто в середине дня наступили сумерки или случилось затмение.

Наилий не стал разбираться, что случилось. Вызвал санитаров, и они забрали Мемори в клинику на окраине Равэнны. Завтра к ней приставят усиленную охрану и будут держать на интенсивном лечении, пока кризис не утихнет. Но и после, как сказал генерал, ее работа с другими мудрецами под вопросом. На Флавия было больно смотреть. Он дважды пытался возразить, лично поручался за непутевую Мемори. Но от Наилия тянуло такой яростью, что я сама забилась в угол и тихо там сидела, пока генерал выговаривал капитану за недопустимые на службе эмоции и нарушение прямого приказа командира.

Я до сих пор слизываю цитрусовый привкус агрессивной харизмы правителя с высохших и растрескавшихся губ. Она то гнула к полу, то сворачивалась обратно, когда Наилий пытался восстановить контроль. Флавий бледнел, вздрагивал, и мне пару раз казалось, что снова замирал каменной статуей.

Физическое воздействие — иной уровень, такого ни у кого нет. Я когда подселяла Леха в чужое тело, сама оставалась в стороне и не могла вмешиваться, а капитана держали слишком явно и крепко. Плохо, если это все-таки Мемори, но не понятно, как могло получиться у Наилия. Он стоял далеко, к капитану не прикасался, только смотрел. Но если открылись способности, значит, кризис вошел в острую фазу. Перед полетом на Эридан с очень сложным вопросом поставок родия совсем не вовремя, но я почти видела, как в безразличной вышине космоса потирали невидимые руки Истинные и довольно улыбались.