Игры двуликих

Невозможно – фото с личного дела перекочевало на экраны страны. "Опасен", "Вооружен", "Причастен" – громкие, страшные слова били кнутом по нервам. Капитан даже думать не хотел о том, что переживает мама… Впрочем, мама не поверит в этот бред, просто немолодая, страшно… Интересно, что думает Света – и думает ли? – может, видя его лицо, переключает канал? Скорее всего, нет: многое – целая жизнь! – прошла рядом, одни на двоих горести, одни радости… наверное, переживает. Может быть, приезжала к маме – хоть и не ладили так, как хотелось капитану, но беда объединяет крепче счастья.

Постепенно затихали правоохранители. В результате беспрецедентной охоты удалось поймать тридцать беглых преступников, найти сто угнанных машин и выйти на несколько группировок, до этого неизвестных. Перетряхнули город так, что надолго запомнится…

Неприятные новости принес Князь – к списку преступлений Звонарева добавилась бойня в деревне. Капитан даже не удивился – судьба последнее время озлилась не на шутку: еще хуже то, что свидетелем выступал Юрков, верный друг и бывший коллега. Луганский не знал подробностей, но по шепоткам выяснил – видел его Коля, сумел опознать и не посчитал нужным скрыть этот факт. Значит, на него можно больше не рассчитывать: капитан остался один, в розыске, без шанса "отмыться"…

Хотелось одного – найти тварь, все это затеявшую, посмотреть в глаза – а потом всадить промеж этих глаз девять грамм свинца и гори оно все… Странным образом менялся характер – честный служака, умелый следователь, капитан больше не походил на прежнего себя – в "лежке" сидел затаившийся, осторожный, озлобленный зверь.

Смерть Ермолаева выбила из колеи – Звонарев понимал это, но ничего поделать не мог: слишком многим обязан человеку, чтобы оставить убийство безнаказанным…

* * *

Ноябрь, 2000 год.

Урка продолжал цедить сквозь зубы проклятия – Звонарев поражался спокойствию командира: сам он давно бы заставил мразь замолчать. Ермолаев, казалось, даже не замечал – деловито осматривал квартиру, смел со стола в мешочек остатки белого порошка… «Мухин все равно не скажет, где коммерсант» – сказал он – «пока не скажет, а уж в допросной заставим "петь".».

– А знаешь, что я сделаю, когда выйду? – рецидивист скалился – Попрошу узнать твой адрес. Позабавлюсь с женой, детишками, а потом оставлю жить с мыслью, что это ты во всем виноват!

Звонарев подлетел к бандиту и начал пинать ногами, Ермолаев потянулся к кобуре – поправил:

– Успокойся, Саня, не пачкай ботинки. Не стоит мразь этого.

Но Звонарев не останавливался. Перед глазами стелился красный туман, удары сердца били набатом в голову…

После он не мог вспомнить, как вытащил пистолет… как Ермолаев бросился к нему, и как не успел… лейтенант Звонарев очнулся, когда ПМ дернулся в руке, а комнату заволокло вонючим пороховым газом…

– Что наделал?! – командир выхватил у него оружие – Зачем?

– Не выдержал… – Звонарев до боли стиснул челюсти – Не смог; не помогают законы!

Последнее время он чувствовал, что нервы на пределе – сколько бы не работали, сколько бы пота не пролили и людей не потеряли, ублюдки выходили на свободу и принимались за старое. Доходило до абсурда – в течении месяца одного и того же бандита ловили трижды, и трижды он выходил на следующий день, победно скаля зубы. Урка Мухин, пообещавший расправиться с женщиной и детьми, вполне мог исполнить угрозу – о его жестокости в криминальном мире знали.

В комнату ворвался спецназ: в глазах зарябило от пятнистой униформы… Ермолаев поднял пистолет, осторожно положил и… поднял руки:

– Молчи! – разгибаясь, успел шепнуть он – Сам разберусь!

И Звонарев смолчал, дал командиру взять вину на себя – и чего не мог простить себе по сей день.

Глава 21

Князь позвонил на восьмой день, когда Звонарев – впервые! – почти не ощутил с утра боли в ребрах, руки же вовсе перестали напоминать о себе:

– Приезжай в "Звезду", есть разговор.

– Может, сам? Мне по городу передвигаться, что по минному полю! – капитан удивился: Луганский четко велел квартиру не покидать.

– Не могу. Дай Харону трубку.

Звонарев передал телефон: Дима выслушал и отключился.

– Поехали – бросил равнодушно – Князь ждет.

– До первого поста… – протянул капитан, но пошел к двери.

– Машина с правительственными номерами: не тронут.

Так и вышло – до ресторана тонированный джип с буквами "ААА" на номере добрался без остановок: патрулей стояло много, но инспектора демонстративно отворачивались, будто не замечая. Луганский сидел на излюбленном месте – балконе с видом на реку – и потягивал кофе.

– Садись – не глядя на капитана, махнул рукой на соседний стул.

– Случилось чего?

– Случилось. Кажись, ошибся я с тобой… – пустой, без эмоций, голос: у Звонарева опять, как и в первый раз, пробежали мурашки по коже…

– Почему ошибся?

– Тварь эта выяснила, что посадил на ту позицию тебя я.

– Как такое можно выяснить? – Звонарев расслабился, но серьезность оценил: он и сам думал, что просчитать Князя можно – либо через "стукачей", мало ли где болтают, либо через саму прокуратуру, где, как выяснилось, тоже полно дыр.