Игрок

— Именно так, — сказал Дюбуа. — Умные потому и умные, что являются невеждами в вещах, узнавать о которых у них нет времени. Господин Ла в настоящее время находится в тени гораздо более глубокой, чем Ваше Высочество в состоянии изобразить.

Регент отложил кисть и палитру и повернулся к ним.

— Будь по-вашему. Давайте поговорим о том, в чем вы разбираетесь. Очевидно, вы пришли с новостями; мой опыт заставляет предположить, что они, видимо, неприятные. Так?

Мистеру Лоу как главному участнику происходящего выпало ознакомить Его Высочество со случившимся. На жизнерадостном лице регента проступила гримаса ужасного отвращения.

— Невероятно, — сказал он. — Кошмарно! Я бы не поверил, если бы два дня назад не произошло следующее. Я получил послание от де Мема с требованием о приостановке моего указа о денежном обращении. Он предупреждал меня, что парламент не будет его рассматривать до моего ответа. Я ответил ему, что ничто не порадовало бы меня больше, чем если бы они так и просидели в его ожидании, обрастя мхом. Конечно, барон, господин де Ноай не простил вам потери поста председателя в Совете финансов, а господин де Орн являлся ко мне жаловаться на вас, что вы, дескать, его ограбили. Парламент, в свою очередь, имеет основания вас не любить, видя, что ваши финансовые планы угрожают его могуществу. Но то, что вы сейчас рассказали, говорит об их безрассудной смелости. У вас есть какие-нибудь доказательства, что они собирались вас именно убить?

— Да, они из верного источника, который я не могу назвать.

— И они действительно нагло собирались нарушить мою волю, отменить мои указы и представить мне все как fait accompli^[54]? — регент оперся локтем о колено, держась рукой за подбородок и нахмурившись. — Невероятно! — снова повторил он.

Госпожа де Парабер рассмеялась:

— А вы не находите, что невероятным всегда является то, что случается? И потом в этой истории все довольно вероятно. Ваша чрезмерная доброта, Филипп, попустительствовала этим господам.

— Да? — с кривой усмешкой он посмотрел на нее. — Маленькая черная ворона наслушалась Сен-Симона.

— Нет, нет, — запротестовал герцог. — Госпожа говорит об очевидном для всех кроме вас, Ваше Высочество, — с фамильярностью, присущей ему с тех времен, когда они с регентом были друзьями детства, он продолжал: — Ваша доброта лишила вас в глазах мятежников всякого авторитета. То, для чего раньше достаточно было бы складки на лбу, теперь потребует использования артиллерии.

— Они опьянены тщеславием и самонадеянностью, — пробасил д'Аржансон. — Они начали атаку и смелеют по мере своего продвижения.

Сен-Симон продолжал:

— Они ощущают себя парламентом в английском стиле, представляющем ассамблею, выбранную всем народом.

— С правом, — напомнил регенту мистер Лоу, — требовать ответа даже у короля, как и произошло с Карлом Первым.

— Peste!^[55] Вы не очень тактичны, — упрекнул его регент. Но тут Сен-Симон поспешно вставил, чтобы замять возникшую неловкость:

— Они будут оправдывать себя тем, что действовали в интересах Франции. Все обвинения сразу можно будет снять, так как они скажут, что хотели блага своему народу.

— Это потребует от вас твердости, монсеньер, — сказал Дюбуа.

Парабер засмеялась:

— Одолжите ему свою, господин аббат.

Но Его Высочество не был настроен шутливо.

— Замолчи! Тихо! — приказал он ей. На его лице читались усталость и раздражение. — Ради Бога, что делать? Созвать Генеральные Штаты?

Совет дал д'Аржансон:

— «Вправления мозгов» будет достаточно, Ваше Высочество.

Он напомнил об этой мере, которую использовал иногда покойный король, чтобы призвать парламент к выполнению своих обязанностей. Король приходил на заседание парламента в запыленном костюме для верховой езды и с хлыстом в руках, подчеркивая этим свое неуважение. Сейчас, по мысли д'Аржансона, наступило время протрезвить особо горячие головы.

Они начали обсуждать план «вправления мозгов». Вспомнили, как важна в этом деле неожиданность, и что в связи с этим лучше провести заседание не в королевском дворце в Версале, а в Тюильри.

Последнее было важным, чтобы раньше времени не напугать членов парламента. Пусть они думают, что им предстоит обычное заседание. И только в последний момент неожиданный вызов заставит их — полторы сотни членов парламента, одетых в красные мантии — пройти пешком по улицам мимо шеренг вооруженных солдат, чтобы показать им силу королевской власти.

Через два дня в Тюильри все состоялась так, как было задумано у регента в кабинете. Наследник трона был одет в горностаевую мантию, в руке он держал скипетр. Его окружали принцы крови, бастарды^[56] и пэры. От имени короля выступил канцлер д'Аржансон. Он сказал, что его задача прочистить мозги некоторым чересчур обнаглевшим господам в мантиях.