Игра в молчанку

Они всегда остаются для нас детьми, не так ли, Мегс? Как бы они ни выросли, какими бы умными ни стали, чего бы ни достигли, для нас они остаются просто детьми.

Я так никогда и не узнал, что́ стояло за всеми этими вопросами. Был ли это обычный подростковый страх или нечто большее? Теперь, после всего, что случилось, я снова и снова возвращаюсь к тому давнему разговору, вспоминаю каждое слово, каждый жест и даже каждую паузу в поисках указания или намека на то, что произойдет через несколько лет. Я потратил, наверное, сотни часов, разбирая тот вечер во всех подробностях, но так и не пришел ни к чему определенному. И даже если бы пришел, это ничего бы мне не дало, ничего не изменило. В последние месяцы мне стало ясно, пожалуй, лишь одно: какая-то часть души Элинор всегда обитала в далеких, сумрачных лугах, куда нам не было хода. Жаль, что мы этого не понимали и не научили нашу дочь жить и выживать в тех диких джунглях и долинах, куда она рано или поздно должна была от нас уйти.

Первые признаки неблагополучия мы начали замечать только после того, как Элинор исполнилось пятнадцать. Год оказался весьма насыщенным: тут тебе и экзамены, и шестой класс [11], и необходимость выбирать специализацию и вообще «думать о будущем», как постоянно талдычили школьные учителя, доводя до белого каления и учеников, и родителей. На все это наложилась размолвка Элинор с Кэти и еще одной девочкой, о чем я, впрочем, узнал не от нее самой, а от тебя и, скорее всего, – через много времени после того, как неприятный инцидент был полностью исчерпан и надежно похоронен в памяти непосредственных участниц. К началу летнего триместра [12] я уже боялся лишний раз рот раскрыть, если Элинор была поблизости. В эту пору достаточно было самой малости, чтобы удостоиться ее гневного взгляда. Порой Элинор и вовсе переставала с нами разговаривать, и это показное недоверие было хуже всего.

Мы, естественно, объясняли ее раздражительность непомерными нагрузками: помимо собственно школьных занятий, Элинор ежедневно просиживала за рабочим столом по шесть-семь часов. Тут кто угодно станет нервным и раздражительным. Скорей бы уж остались позади эти дурацкие экзамены, думали мы. А уж тогда мы обязательно придумаем что-нибудь такое, что поможет Элли сбросить напряжение и выпустить пар. В тот год мы с тобой только и говорили о том, как нам быть и что предпринять, чтобы наша дочь могла справиться с тревогой, стрессом, утомлением и прочими проблемами.

– Обещаю, что когда экзамены будут позади, тебя ждет самое долгое и самое приятное лето в твоей жизни, – сказала ты Элинор как-то за ужином, пока та гоняла по тарелке жареный картофель, разрезая его ножом на мелкие кубики. Тогда мы не знали, что и для нас грядущее лето станет невероятно долгим.

Но вот экзамены остались позади, и… и все изменилось. В течение нескольких последующих недель мы почти не видели нашу Элинор. Все последние месяцы нам приходилось буквально упрашивать ее отдохнуть, но тут она вдруг сама решила как следует расслабиться, причем без какой-либо оглядки на нас. Не зря говорится: будь осторожен в своих желаниях, они ведь могут и сбыться! Нам Элинор сообщила только одно: экзамены сданы успешно, и теперь она намерена «оттянуться», как она выразилась. Что ж, это, по крайней мере, было правдой. Что же до остального… Добиться от Элинор хоть каких-то подробностей оказалось труднее, чем выжать воду из камня. Мы понятия не имели, с кем и где она проводит время, и как именно она «оттягивается». Раньше Элинор ничего от нас не скрывала, теперь же она лишь изредка снисходила до того, чтобы перекинуться с нами парой ничего не значащих фраз. Мы, разумеется, попытались получить информацию из других источников, но это были жалкие крохи, которые ничуть не проясняли общей картины.

Началось все с того, что Элинор несколько раз не явилась к ужину. Ничего страшного по большому счету, однако вскоре она начала возвращаться домой далеко за полночь. Лето в тот год было засушливое и жаркое (я отлично помню, какое возмущение вызвал у соседей запрет на полив из шланга, хотя сады или теплицы были не у всех), но по вечерам мы с тобой не могли заснуть вовсе не из-за жары. Обливаясь потом, мы лежали на влажных, скомканных простынях и, прислушиваясь к каждому звуку, ждали, что вот сейчас щелкнет замок входной двери, скрипнет половица, и хотя бы на сегодня наши мучения закончатся.

Разумеется, можно было отправить Элинор текстовое сообщение, но наши эсэмэски неизменно оставались без ответа.

Когда тебя ждать?

Перезвони срочно.

Твоя мама очень волнуется.