Игра в кубики

Он проводил ее до дома, подождал, пока она войдет в подъезд, и только потом позволил себе думать о том, что узнал.

Следователь

После первого допроса Виктории Негрич Полина чувствовала себя обманутой. Казалось бы, должна испытывать торжество и удовлетворение – убийца задержана, и доказательства, в принципе, есть… Но вот это «в принципе» и не давало ей покоя. Даже по убийству Митина улики пока были только косвенные, не говоря уже про Пострельцевых. И нужно ждать экспертизу, без этого вообще никак. Да и, если уж совсем честно, убийство Митина не очень укладывалось в схему предыдущих трех. Как будто его убили в спешке, не имея возможности тщательно спланировать, как в первые три раза, убили там, где смогли, оставив повсюду кровь.

«Плохо, что четких следов не осталось из-за дождя, – думала Полина, вспоминая кроссовки, изъятые у Негрич. – Подошва рифленая, возможно, в ней сохранилась земля. Если, конечно, это те самые кроссовки».

Она позвонила Двигунову, уехавшему на квартиру Негрич, и попросила тщательно осмотреть всю имевшуюся обувь.

– А что ищем?

– Кроссовки или что-то еще – мокрое, свежевымытое, грязное – любое.

– Понял. Она не созналась?

– Нет. И я на это особенно не рассчитываю. Если она все тщательно продумала, то вряд ли не понимала, что ее рано или поздно задержат. Но сознаваться… не думаю, скорее – нет.

– Ничего, камера и не таких ломает, особенно в первый раз.

– Посмотрим, – уклонилась Полина и положила трубку.

Можно было ехать домой, но ее что-то удерживало, и она в который уже раз перечитывала протокол допроса, который, казалось, успела выучить наизусть.

«Митин, Митин… доктор Митин, женатый на дочке заместителя мэра… что же ты нашел в неприметной молодой женщине? Неужели только то, что она всегда под рукой? Не думаю… Но что-то мне все-таки не нравится в этом деле, понять бы еще, что именно. Если Негрич – убийца, то почему она в случае с Митиным отошла от своего сценария? Была в шоке? Ее так поразило увиденное, что она не смогла с собой справиться? Вряд ли. Аффект не держится сутки, она могла сделать что-то сразу, еще ночью. Но она убила его на следующий день, каким-то образом заманив в эти чертовы Новинки. И он пошел. Не знал, что она видела? Вся подстанция знала, а он нет? Ерунда. Тогда зачем? Нет, Негрич должна была действовать по схеме. Как правило, серийные убийцы от нее не отходят, им же не факт убийства важен, они, как правило, все «миссионеры», видят в том, что делают, некую миссию, которую должны выполнить, чтобы спасти мир и установить справедливость, например. А что? Митин – мерзавец и изменщик, вполне укладывается в эту схему. А остальные? Пьющий безработный, юная девушка, о которой никто слова плохого не сказал – ни друзья, ни однокурсники, молодой мужчина, добившийся всего без чьей-то помощи… их-то как сюда пристегнуть? Или я не там ищу просто?»

Голова стала напоминать котел, наполненный разрозненными овощами, которые кипели, шкварчали, но не желали становиться гармоничным рагу. Сколько ни вари, а все рано каждый отдельно.

– Пора домой, – произнесла Полина вслух.

Собирая со стола мелочи, она вдруг наткнулась на листок с номером телефона Чумаченко, долго вертела его в пальцах, чувствуя, как в голове зреет какое-то решение, не совсем еще оформившееся, но совершенно точно жизнеспособное. Она решительно взялась за телефон и набрала номер.

– Здравствуйте, Алексей Максимович, это Каргополова.

– Здравствуйте, мадам, – хрипловато отозвался Чумаченко. – Чем обязан?

– Вы не могли бы со мной встретиться прямо сейчас?

– Что за спешка?

– Хочу посоветоваться.

Чумаченко долго молчал, Полина слышала его дыхание в трубке, но не торопила, надеялась, что и так не откажет.

– Хорошо, – произнес он, – можем и встретиться. Вы на машине?

– Нет, но я могу взять такси и приехать, куда вы скажете.

– Не нужно, я приеду сам минут через десять.

– Я в прокуратуре.

– А вы думаете, я забыл, как выглядят ее телефонные номера? – усмехнулся Чумаченко, и Полина покраснела:

– Извините…

– Ничего. Через десять минут выходите.

«А ведь я так и не знаю, что именно от него хочу, какого именно совета, – думала Полина, сбрасывая в сумку телефон, пару ручек и блокнот, в котором делала записи. – Почему мне кажется, что Чумаченко может чем-то помочь? Он ясно сказал – к водочному заводу убийства отношения не имеют, хоть фамилия потерпевших фигурировала в уголовном деле. Но я все-таки хочу об этом поговорить, хочу сама убедиться, что эта версия не годится, только тогда смогу ее отвергнуть».

Старая, но ухоженная машина Чумаченко припарковалась у здания в тот момент, когда Полина спускалась с крыльца.

Забравшись на переднее сиденье, она повернулась к водителю:

– Алексей Максимович, не сердитесь, но… мне все-таки нужно, чтобы вы вкратце описали мне дело об убийствах на водочном заводе.

– Опять снова-здорово! – вздохнул бывший опер, заводя двигатель. – Я ж вам русским языком сказал…

– Я помню, – перебила Полина, – но мне почему-то кажется, что причина в этом.

– Я слышал, нашли еще труп?

– От кого? – удивилась она.

– Да какая разница… так нашли?