Игра судьбы (ЛП)

Аид перешел к Орфнеусу, затем к Никтеусу и, наконец, к Аластору, повторяя те же действия по очистке копыт, шерсти и гривы.

Вытирая глаза Аластора, он спросил тихим голосом.

— Ты в порядке, мой друг?

Конь уставился на Аида темными глазами, и в них он увидел всю глубину его мучений. Из четверых Аластор был самым преследуемым. Он часто отделялся от других, чтобы бродить в одиночестве, нуждаясь в изоляции, чтобы бороться со своими собственными демонами.

Аид понимал.

Конь тихо выдохнул, и Аид почесал его морду.

— Я бы оплакивал твою потерю, — сказал он. — Но если тебе нужно выпить из Леты…Я исполню твое желание.

Аластор фыркнул и покачал головой, отклоняя предложение.

Аид ухмыльнулся.

— Это всего лишь предложение, — сказал он. Всегда в силе… если когда-нибудь ты слишком устанешь.

Он закончил чистить уши Аластора и отошел.

— Хорошо, мой друг. Ступай.

Когда Аластор выбежал из конюшни, он скакал мимо Минфы, которая подошла к Аиду с самодовольным выражением на лице. Он не был уверен почему, но страх скрутил его желудок при ее приближении.

— Милорд, — сказала она. — У меня есть новости.

Аид сосредоточился на уборке, не встречаясь с ней взглядом.

— И что это за новости, Минфа?

— Это то, что вы захотите увидеть, милорд.

Он повесил последнюю из щеток на столб рядом со местом для мытья, прежде чем повернуться и посмотреть на нее. Нимфа подняла газету, экземпляр «Нью Афин Ньюс». Его взгляд сразу же привлекла статья на обложке, в которой было указано его имя.

Аид, Игорный Бог

Автор: Персефона Рози

Аид выхватил газету у нее из рук, уставившись на эти жирные черные буквы, пока они не расплылись по странице.

— Похоже, твоя драгоценная Персефона предала тебя. — проговорила Минфа, но ее голос звучал как будто издалека. Он был слишком сосредоточен на словах, написанных его богиней, чтобы обращать на нее внимание.

В моей короткой встрече с Богом Подземного мира его лучше всего можно описать как напряженного. Он холоден и груб, его бесцветные глаза — бездны осуждения на черством лице. Он прячется в тени своего клуба, охотясь на уязвимых.

Аид почувствовал прилив смущения, стыда и гнева, и на мгновение все, о чем он мог думать, было: «Так вот что она действительно думает обо мне?». И все же он не мог примириться с тем, как она вела себя в библиотеке прошлой ночью, как она наклонилась к нему, как приоткрыла губы, готовая к его поцелую. Он чувствовал ее страсть так же остро, как и свою собственную.

Могли ли это действительно быть ее мысли? Ее слова? Пыталась ли она запереть свое сердце в клетку?

Он продолжил чтение.

Аид говорит, что правила Невернайт ясны. Проиграйте ему, и вы будете обязаны выполнить контракт, который подвергает позору его должников, и хотя он заявил об успехе, он еще не назвал ни одной души, которая выиграла от его так называемой благотворительности.

Так называемая благотворительность.

Он стиснул зубы; он был очень щедр.

«Откуда ей знать? Я ей не говорил», — подумал он.

— Сегодня я навещу Деметрия. Персефона больше никогда не напишет, — сказала Минфа.

Это был обычный проспект. Любой, кто фотографировал или писал об Аиде, обычно оказывался без работы и не мог быть принят на работу. Никто не хотел навлекать на себя гнев Аида, и, несмотря на то, что эта статья заставила его почувствовать, он не мог отнять мечту Персефоны.

— Нет, — сказал Аид, и это слово было резким, со смесью тревоги и разочарования.

Глаза Минфы расширились.

— Но… это клевета!

— Персефона — моя, чтобы наказывать, Минфа.

Брови нимфы сурово сошлись над ее горящими глазами.

— И каково ваше представление о наказании? Трахать ее, пока она не начнет умолять об освобождении?

— Пошла ты, Минфа.

— Это не ты, — возразила она. — Если бы это был любой другой смертный, ты бы позволил мне делать мою работу!

— Она не смертная, — отрезал Аид. — Она должна стать моей женой, и ты будешь обращаться с ней соответственно.

Последовало молчание, и через мгновение Минфа заговорила дрожащим голосом.

— Твоя жена?

— Твоя королева, — сказал Аид.

Челюсть Минфы напряглась.

— Когда ты собирался мне сказать?

— Ты ведешь себя так, как будто я должен с тобой объясняться.

— А ты не должен? Мы были любовниками!

— На одну ночь, Минфа, не более того.

Она уставилась на него блестящими глазами.

— Это потому, что она богиня?

— Если ты спрашиваешь меня, почему не ты, то это никогда не была ты, Минфа.

Слова были резкими, но они были правдой, и он надеялся, что они попали в цель. Он увидит, что она уважает Персефону как свою королеву, или он уволит ее.

Нимфа задержалась еще на несколько секунд, прежде чем развернуться на каблуках и выбежать из конюшни.

***

— Я разочарована в тебе, — сказала Геката.