Игра на одевание

Пресс-секретарь областного МВД, бывшая финалистка конкурса «Краса полиции» Айна Меджидова увидела это фото, когда листала посты в соцсетях, чтобы унять нервы перед предстоящим мероприятием. На пресс-конференцию, посвященную поимке Остряка, собрались представители всех региональных СМИ.

Красный, потный Брадвин сидел рядом с ней и ерзал в кресле. Виктор Павлович грыз третий леденец Strepsils, чтобы голос казался чище и звучнее. Однако ни лимонный вкус, ни прохладное дуновение ментола не могло скрыть его сиплой ненависти к сидящей в первом ряду Анастасии Корсаровой в костюме клоуна-маньяка Пеннивайза из ужастика «Оно».

Не успела Айна представить спикеров, как Корсарова завладела микрофоном, и Брадвин злобно смял пластиковый стакан.

– Может ли полиция подтвердить или опровергнуть городские слухи о том, что саратовчанка, обнаруженная мертвой у подножия памятника «Журавли», стала жертвой Остряка? – Журналистка переводила взгляд с одного полицейского чиновника на другого, но стояла, развернув корпус к Брадвину.

– Вот вы журналистка, – он произнес это слово с плохо скрытым отвращением, – а не знаете. Эту, как вы говорите, девушку звали Аллой Сосновской. И никакая она не саратовчанка. А из Петровска. И следствие пока не готово назвать подозреваемых в преступлении. – Он елейно осклабился. – Или согласиться с версией о маньяке, действующем в городе.

Корсарова оглянулась на коллег. Взметнувшие вверх телефоны, камеры и фотоаппараты журналисты загалдели.

– Виктор Павлович, – Корсарова понизила голос и посмотрела Брадвину в глаза, – пятая женщина убита, а вы все не готовы?! Какие еще доказательства вам нужны?

Брадвин оттянул воротник:

– Такие, Анастасия, которые получают в ходе следствия. А наши эксперты пока не готовы…

– Ваши эксперты с уверенностью только на трупы выезжают!.. Я понимаю, что вам без разницы, что творят с женщинами в Саратове, Петровске, Москве!.. Жители города уже клоунами готовы нарядиться, чтобы их дочери и жены не пропадали и не возвращались в виде искалеченных, искромсанных тел.

Журналисты одобрительно гудели, бесшумно вскакивали со своих мест, чтобы сфотографировать крупным планом Корсарову. Подкрадывались к трибуне и снимали на глазах багровеющего Брадвина с бычьим взглядом, сфокусированным на Насте и красноречиво блуждающим по узкой полоске кожи между покрытой белилами линией скул и смугловатой шеей, спрятанной в волнах бликующего в отсветах вспышек фотоаппаратов жабо.

– Пусть вам плевать на это… Но неужели вы, как-никак офицер, не испытываете стыда за то, что не предотвратили осквернение памятника Великой Победы, которой так щедро торгуете? Будь у вас хоть малейшее желание поймать Остряка до убийств Сосновской и Мельниковой, у обелиска павшим воинам не было бы привязанного женского тела…

Настя говорила так горячо, что не заметила, как Брадвин начал подниматься на ноги, тяжело опираясь о широкий стол. Как задел бутылку с минералкой и та пролилась на синюю юбку Айны.

– Ты мне еще, моль из костюмерной, про честь офицера будешь говорить? Память павших тревожить хайпо… жопством своим?!

– Жорством, – шепотом уточнила Айна. Она попыталась отключить его микрофон, но Брадвин сам отодвинул его от себя, перейдя с гневливого рычания на крик.

– Здесь вам цирк, что ли? – Он обвел прессу тяжелым, выжидательным взглядом. Люди в зале поежились. – Тут люди работают, понимаете? Смерть видят, как тебя вот в твоем тряпье сейчас! Женщин мертвых с потолка или памятника снимают! А она – «вам не стыдно»! Мне за тебя стыдно.

Он почти вырвал стаканчик с минеральной водой у соседа и, нервно отхлебнув, продолжил:

– «Я-я-я, Анастасия Корсарова!» Ты ж Иванова по паспорту! А по жизни – клоун! Я твою судимость по малолетке за школьную драку стенка на стенку помню! Уже лейтенантом выезжал на нее.

– Ну, судимость с меня, положим, сняли. – Настя поджала накрашенные красным губы.

– А лучше б это тряпье! – устало махнул рукой Брадвин, опускаясь в кресло. И заговорил тихо: – Сосновскую эту, из Петровска, в решето превратили. Эта девчонка из книжного тоже замучена вся… А ты, тля из телика, вырядилась! Ты не меня, ты девочек этих… семьи их маскарадом оскорбила своим.

Кое-то из журналистов закивал. Настя поежилась от осуждающих взглядов в спину, но не отступила.

– Виктор Павлович, – она говорила низко и медленно, – это Остряк убил девушек, о которых вы говорите, и девушку из Москвы, про которую рассказали на ютьюб-канале «Злой город», – Ольгу Воронову?

– Не знаю, Иванова, – вяло огрызнулся Брадвин. – Идет следствие!

Он устало отхлебнул воды из отвоеванного стаканчика:

– Остряк! Тупак! Кто он вообще такой? Кто о нем знает, кроме тебя, которой он якобы писал? Развела панику на весь город, чтобы… хай раздуть.

– Хайпануть, – прошептала ему Айна.

– Хай пнуть, – послушно повторил Брадвин. – Прямо Чикатило нашли в Саратове! Саратовский душитель-потрошитель с резиновым носом! Сами вы клоуны!

Он отвернулся, как обиженный ребенок.