Игра на одевание

– Для некоторых каждый приход домой – открытие. – Она, поджав губы, протянула дочери восточную миску с фигурным печеньем, которую держала в ухоженных руках, полуприкрытых черным плащом с кроваво-красным подбоем, и сказала: – Мы испекли к твоему приходу. Как тебе наш хеллоуинский интерьер?

– Впечатляет, мам. Особенно дверь со следами детских ладоней в крови. Соседи тоже наверняка в восторге. А откуда узнали, когда приду? – протягивая руку за печеньем, как ни в чем не бывало спросила Анна. – Я вообще думала: с работы на лекцию пойду. Но удалось вырваться раньше. Так что вот вам подарки и вкусности!

Она потерлась носом о раскрашенный нос дочери, испачкавшись в гриме. Ее мать поморщилась:

– А мне Ванечка сообщение в «Вайбер» прислал. «Добрый вечер, Арина Юрьевна! У Ани отменились последние пары из-за встречи студентов с работодателями. Скоро будет. После того, как за Сонечкиными любимыми кейк-попсами с посыпкой зайдет». Этот мужчина знает, какое любимое пирожное у твоей дочери. А ты его маринуешь двадцать лет!

– А он томится!

– Ты можешь говорить серьезно?

– Сто раз пробовала. Но ты по-прежнему считаешь, что я должна за Ванину внимательность замуж выйти?

– А чем плохо это качество? Почему для тебя надежность и забота менее привлекательны, чем избегание ответственности и бесконечная язвительность? – Арина Юрьевна раздраженно убрала за ухо единственную в ее пышных светлых волосах седую прядь.

– Чувство юмора и таинственность.

– Мамочка! – Соня спрыгнула и принесла еще одни вампирские клыки и черный парик. – Будь нашей Мейвис, когда мы вечером за конфетами в «Аленку» пойдем!

Миль достала из сумки афишу своей лекции и рубище Лира.

– Не могу, малыш! – Она бросила короткий взгляд на мать. – У меня сегодня более подходящий моим успехам костюм. Но я приду вечером и принесу тебе подарки и какое-нибудь пирожное из кафе. Зато смотри, какая картинка бабушке на холодильник!

Арина Юрьевна фыркнула и ушла на кухню:

– Кто не обрадуется фото дочери в прицеле маньяка? Самый правильный, конечно, для молодой женщины контекст!

Анна виновато пошла за ней:

– А ты знаешь про лекцию?.. Ну, понятно! Ванечка просветил?

– Он за тебя волнуется. Ночами читаешь про маньяков. Днем рассказываешь об этих… – она показала на ряды марионеток и венецианских, порой жутковатых, масок, украшающих кухню, – рожах!

– Личинах.

– Мордах. Обедаешь с людьми из милиции!

– Человеком. Человеком из полиции. Ванька, как всегда, все преувеличивает.

– Ваня делает то, что должен делать каждый надежный мужчина. Волнуется, защищает, хочет, чтобы ты наконец проснулась!.. Ну, родила к тридцати для себя. Ну, осталась одна. Ну, тянешь эту лямку, хватаясь за любую подработку. Консультируешь, преподаешь, репетиторствуешь. Но есть же тот, кто готов вас подхватить и на руках носить!..

Она сильно сжала тюбик с сиреневой глазурью, которой украшала печенье, и та брызнула Анне на лицо и платье.

– Спасибо.

– Мам! – подбежала Соня. – Бабуля в тебя стреляет кремом, потому что злится? Ты позднеклыковая?

Миль стерла бумажным полотенцем глазурь:

– Скорее старородящая.

Соня замахала пришитыми к кофточке крыльями:

– И большекрылая?

Анна бросила выжидательный взгляд на мать:

– Малоимущая.

Соня бросилась к пакетам и достала оттуда ободок с дьявольскими рожками и сладости:

– Нет! Ты многоимущая! Ух ты! А это кто?

Она держала в руках огромную коробку с лохматой ведьмой в остроконечной шляпе, сидевшей на метле.

– Это, – Миль подползла к ней на четвереньках и нащупала кнопку на груди ведьмы, – наша защитница. Злая ведьма, которая будет жить с нами и выметать своей метлой все зло из квартиры, всех гостей, пришедших со злым умыслом и камнем за пазухой. Проверим дядю Ваню?

Она нажала на кнопку, и глаза ведьмы замигали красным светом. Квартиру наполнил адский смех. Арина Юрьевна выскочила из кухни:

– Господи!

Анна и Соня смеялись, катаясь по полу. Соня осыпала мать сладкими жевательными червями из пакета. Миль со стоном схватила пластиковую пиратскую саблю с шариками жвачки, но упала без сил на коврик:

– Чума, чума на оба ваши дома!

Я из-за них пойду червям на пищу…

Соня, смеясь, свалилась рядом:

– Пропал, погиб!

Мать присоединилась к ней:

– Чума на оба ваши дома!

Арина Юрьевна сердито сложила руки на груди:

– Я с тобой в этом возрасте, между прочим, Маршака учила!

– Про «оторвали мишке лапу»? И кто после этого маньяк?

– Про мишку написала Агния Барто. Учи ты с дочерью нормальные стихи, знала бы это.

– А Шекспир ненормально?

Миль подняла дочь, вытянув руки, и та запарила в воздухе, расправив тряпочные «крылья».

– Что думаете о Шекспире, Софья Алексеевна?

– Он чума!

– Да ну вас! – Арина Юрьевна махнула рукой и ушла в комнату, откуда крикнула: – Аня, подойди, когда закончишь валяться. И Ване позвони, поблагодари, что предупредил нас.

Анна Миль подмигнула дочери и заговорщицки прошептала:

– Щаз-з-з!

* * *

В духовке выпекалась очередная партия печенья. Арина Юрьевна продолжала покрывать уже готовое угощение глазурью из тюбика и посыпать его миндальными лепестками, купая дочь в океане напряженного молчания.