Игра Льора

– Представь себе, нет, – со скрытым смехом над собой просипел друг. – Это был всего лишь небольшой архипелаг из десяти островов.

И без того тонкие губы Раджеда вытянулись в одну недовольную строгую линию, чародей скрестил руки на груди. Его-то здесь терзало возможное нападение других сильных чародеев, а друг-приятель своеобразно развлекался в далеких мирах, заставляя понервничать за себя.

– Ну-ну, тогда будь добр объяснить, почему ты в таком виде? – категорично потребовал уточнений Раджед, отступая на несколько шагов и только тогда с неудовольствием замечая, что придется переодеваться, а один из любимых камзолов испорчен. Конечно, магия сумела бы его очистить, но на нем уже навечно запечатлелся след обиды и обмана. Раджед посмел показать свою слабость, в очередной раз выставил себя человеком перед заклятым другом. Человеком, а не холодным правителем янтарной башни. А Эльф-то этого и добивался!

– Напоролся на одного упрямого типа с крепкими кулаками, оборотня-дракона, – усмехнулся Сумеречный Эльф, стирая кровь с разбитых губ, но чуть не упал. И льор снова забыл о камзоле, все же поддерживая своевольного бессмертного странника.

– Упрямее меня? – хохотнул Раджед, ныне почти не питая никакого сочувствия к Стражу Вселенной, поступки которого не поддавались логическому объяснению.

– Представь себе, похоже, моя помощь им там не сильно нужна, – отзывался Сумеречный Эльф, шаря мутным взглядом среди витых каменных лепнин, побитых следами гнева хозяина башни.

– Возмутительно! Кто-то смеет быть упрямее меня. И зачем же ты подставился под его кулаки? – любопытствовал Раджед, недовольно постукивая квадратным каблуком сапога по полу. Веселым тоном он вечно давил в себе цепкие корни грусти, тревоги, а порой и паники. Хотя страх и беспомощность редко становились его спутниками, за что он благодарил судьбу. Но теперь беспокойство о Софии терзало острым шипом, пронзавшим сердце. Неизвестность – главный враг сильных.

В какой-то мере он теперь понимал, что чувствовала девушка, когда он утащил ее маленькую сестру… да еще наговорил неизвестно чего. Глупо, нелепо, даже подло! На тот момент план казался безупречным, теперь же он видел, что подвергал сердце гостьи неизмеримым мукам, вытеснявшим ростки всех других возможных чувств. Может, и сам не сознавал сначала, чего желал добиться: завладеть ее телом или найти ключ к душе и сердцу. Да и знал ли, что значат все эти красивые слова?

Яркий янтарь бился в его груди, но оставался при этом камнем, а не живой искрящейся смолой, способной таять и плакать под лучами солнца.

Но от мыслей решительно отвлек Сумеречный Эльф, ноги которого все же подкосились. Раджед счел, что лучше уж усадить или уложить нерадивого приятеля. Ближайшим предметом мебели по иронии оказался трон.

– Там еще аккумулятор был с током… – шептал в полузабытьи Сумеречный Эльф. – Впрочем, так надо. Я хотел почувствовать себя человеком.

– Вот и хватит! Давай-давай, возвращайся, – помахал перед лицом приятеля льор, призывая не закрывать глаза. – Что это было вообще? Форма мазохизма?

Эльф собрался с мыслями, медленно возвращая свои кости на прежние места. С кожи его исчезали мелкие ожоги от ударов током и глубокие царапины, похоже, от когтей. Его словно подвергали всем возможным пыткам. И при его-то силе он позволил! Зачем? Раджеда окружали сплошные ребусы, а не люди.

– Нет, не мазохизм… – стискивал виски Сумеречный Эльф, растирая их. – Одно дело – видеть все миры, другое – ощущать на своей шкуре. Если совсем превращусь в бестелесного неуязвимого призрака, то стану окончательным циником.

На лице его было написано какое-то исступление, граничившее с безумием. Прозрачные глаза, сильно заплывшие синяками, смотрели куда-то за пределы восприятия, точно через все предметы, прошивая видением множество световых лет космической пустоты.

– Поэтому время от времени надо получать по зубам? – пожал плечами Раджед.

– Это лишь следствие наблюдения с близкого расстояния, – буднично попытался иронизировать Сумеречный Эльф, но ожесточенно закусил губу, замолчав на несколько минут, только трясясь нечеловеческой лихорадкой. – На тех островах творится ужас. И я… ничего не могу сделать.

Сумеречный Эльф поднял на друга глаза, полные такой боли, что Раджед живо представил: именно так смотрят ангелы-хранители, когда не успевают спасти человека. Впрочем, в Эйлисе была своя вера, но земная казалась Раджеду в чем-то более интересной и непостижимой для них, поклонявшихся камням.

– Так же, как и в Эйлисе? – вздохнул льор. – Ничего не можешь сделать?

– Так же. По той же причине, – раскачивался из стороны в сторону Сумеречный, точно баюкая себя. – Нельзя… Ох, нельзя, иначе…

– М-да… и что же делать теперь? – обращаясь к самому себе, спросил Раджед.