Игра как жизнь. Искусство подлинного переживания на сцене

Мне было восемнадцать, когда я играла Нину в «Чайке» вместе с Лантами, и тогда многое казалось мне естественным. Нина, молодая неопытная девушка из деревни, представительница среднего класса, оказывается втянутой в отношения с людьми, которые вызывают у нее восхищение и трепет, — известной актрисой и знаменитым писателем. Я так и относилась к Лантам, и мне не пришлось ничего выдумывать.

Или, например, Марта из пьесы «Кто боится Вирджинии Вульф?» — дочь профессора, которая обожает своего отца; она живет в студенческом городке и в самом начале пьесы вместе с мужем возвращается с факультетской вечеринки. Я тоже выросла в семье профессора, авторитет которого был для меня столь же велик, как и для героини пьесы, жила в университетском городке и ходила на студенческие вечеринки. Поскольку все это было для меня реальностью, то для создания образа я могла использовать собственные воспоминания. Однако подобные совпадения довольно редки, поэтому необходимо тщательно изучить технику замещения и постоянно упражняться в ее применении, пока она не станет неотъемлемой частью вашей работы и не войдет в привычку.

Каждый этап работы над ролью, каждая деталь пьесы требует привлечения множества замен, источником которых служит жизненный опыт (который формируется в том числе благодаря чтению, посещению музеев и галерей и так далее). Таким источником могут стать даже плохие фильмы, если вам важно отобразить какое-либо место или особенности сюжета. В этом вам не поможет ни один режиссер, так как каждый из нас проживает собственную жизнь. Режиссер отвечает за другое: он может описать место действия, окружение, конкретные обстоятельства или разъяснить отношения с остальными персонажами. Но сделать все это реальностью и поверить в нее — исключительно ваша работа.

Позвольте привести конкретные примеры и наглядно показать, как применять некоторые виды замещения (подобные примеры мы не раз еще рассмотрим на протяжении этой книги). Предположим, мне предстоит сыграть Бланш Дюбуа в «Трамвае „Желание“». Для воплощения этого образа необходимо найти что-то, что поможет понять характер героини: перфекционизм (а главное — где и как именно он проявляется); романтическую потребность в красоте, нежности, мягкости и элегантности; стремление к нормам приличия; желание быть любимой и защищенной; обостренную чувствительность; склонность к самообману в критических ситуациях и так далее.

Если я буду отталкиваться от привычного внутреннего образа (простой, искренней, полной энергии девушки), то создам пропасть между собой и Бланш. Но я могу вспомнить вечер, когда, собираясь в оперу, принимала ванну с маслами, втирала в кожу ароматный крем, укладывала волосы, наносила макияж, стремясь скрыть морщинки, подчеркнуть глаза и выглядеть моложе своих лет. Или как я часами выбирала шелковое платье и потратила целый день на подготовку званого ужина, выбирая блюда, расстилая свежую накрахмаленную скатерть, расставляя сияющий хрусталь и раскладывая начищенное столовое серебро среди изысканных цветов. Я могу вспомнить, как рыдала над стихотворениями Рильке, Донна или Браунинга, как дрожала от звуков камерной музыки Шуберта. Моя душа хранит воспоминания о мягких сумерках и благодарность тому, кто отодвигал для меня стул во время ужина, открывал дверцу машины или предлагал свою руку на прогулке в парке. В такие моменты я чувствую внутреннюю связь с Бланш Дюбуа.

Я не росла на семейной плантации Бель-Рив в городке Лорел в Миссисипи, но мне приходилось бывать в элегантных домах на Востоке, рассматривать фотографии мест, где вырос Фолкнер, и какое-то время путешествовать по Югу. Из всего этого в моей голове складывается свой образ Бель-Рив и конструируется реальность, в которой я проживаю целую жизнь еще до того, как я начинаю играть в пьесе.

К сожалению, я никогда не была в Новом Орлеане, но я много читала об этих местах, смотрела фильмы и новостные программы и даже нашла нечто общее между Французским кварталом Нового Орлеана и небольшим участком левого берега Сены в Париже, где я когда-то жила.

Даже для квартиры Ковальски, которую уже создал для меня драматург, художник и режиссер, нужно было найти хоть какое-то подкрепление из собственного опыта. Мне как никому другому необходимо было прочувствовать эту вселяющую страх атмосферу с ее теснотой, нехваткой личного пространства, разрухой и беспорядком, пустыми пивными банками, застарелыми окурками и уличным шумом. Каждый предмет, который я вижу и к которому прикасаюсь, должен помогать в раскрытии образа, пробуждать психологические и чувственные ощущения, необходимые для создания живого персонажа.