Игра Эндера

Не было ни единого письма, кроме того, они узнали, что и их собственные письма не доходили до него. Первое время, как только его забрали, отец и мать почти каждый вечер садились за стол и составляли длинные подробные послания. Через некоторое время число писем сократилось до одного в неделю, но ответов все не было, и письма стали писаться один раз в месяц. Сегодня прошло ровно два года с того дня, как он покинул родной дом, а они так и не получили ни единой весточки, ни единого напоминания, даже по дням рождения. Он умер, с горечью думала она, потому что мы забыли о нем.

Но Валентина не забыла, она всегда помнила о нем. Ни родители, ни даже вездесущий всевидящий Питер не подозревали, как часто она думает о нем, и сколько писем написала, зная что ни на одно не придет ответ. А когда отец и мать объявили, что они меняют местожительство, переезжают в Северную Каролину, она уже твердо знала, что ей не суждено больше увидеть Эндера. Все, что их еще связывало, это лишь место, куда он мог вернуться и где мог отыскать их. Где теперь он их будет искать, как сможет найти среди этих непроходимых лесов и тяжелых, тучных облаков? Он будет жить среди коридоров и комнат. Даже если он все еще в Школе Баталий, там совсем нет природы. Да и зачем ему все эти красоты?

Валентина знала истинную причину их переезда. Он был задуман ради Питера. С точки зрения мамы и отца жизнь среди просторов природы, общение с лесом и животными, должна была благодатно повлиять на их странного жестокосердого сына. И где-то, конечно, она повлияла. Питер с головой окунулся в новую жизнь. Он много гулял, петляя и продираясь сквозь непроходимые чащобы, мог часами отдыхать на окруженных лесом полянах. Иногда за прогулками он проводил целые дни, беря с собой пару бутербродов да переносной компьютер. Маленький карманный нож был его единственным оружием и защитником.

Но Валентина знала и другое. Она видела маленькую белку, с обрубленным хвостом и ободранной кожей, беспомощно барахтающуюся в грязи и тщетно пытающуюся подняться на связанные лапы. Она живо представила, как Питер ставил капкан, затем живую помещал в импровизированный штатив, а потом медленно и осторожно срезал верхний слой кожи, стараясь не прорезать брюхо, наблюдая как сокращаются мышцы и бьется в судорогах тельце обезумевшего от боли и страха животного. Сколько времени еще может прожить та белка, прежде чем смерть прекратит ее страдания? А в это время Питер сидел где-нибудь рядом, привалившись к дереву, возможно к тому, где находилось дупло замученной белки, и развлекался с компьютером, изредка наблюдая как мучительно вытекает жизнь из маленького существа.

Сначала она громко возмущалась и даже убегала во время обеда, не в силах видеть, с каким аппетитом Питер ест и при этом не забывает шутить и улыбаться. Но чем больше она думала о поведении брата, тем больше убеждалась, что для него это тоже некое таинство, обряд, а, может, даже своеобразная магия, как и для нее маленькие костры; жертва, успокаивающая черные силы больной души. Лучше издеваться над белками, чем над другими детьми. Питер всегда жаждал крови, тщательно вынашивал и осуществлял свои злодейские планы, так пусть он лучше пьет кровь беззащитных животных, пусть это будут мелкие порции садизма, чем огромные дозы жестокости, которые он обрушивал на других детей в школе.

— Идеальный ученик, — говорили о нем учителя. — Хотелось, чтобы и остальные стали такими же. Он все время учится, он умеет извлекать знания из простой жизни, а жизнь превращать в знания. Он обожает учиться.

Но Валентина знала, что это лишь видимость, сплошной обман. Питер любил знания, любил сам процесс учебы, все верно, но учителя ничего не давали ему. Он учился и получал знания благодаря домашнему компьютеру, постоянному копанию в библиотеках и знакомству с базами данных, думая и рассуждая о сути вещей, а кроме всего прочего, беседуя с Валентиной.

В школе он вел себя так, как будто возбужден и по-ребячески взволнован впечатлениями дня. «О, боже, я никогда не подозревал, что изнутри лягушка выглядит именно так», — говорил он. А дома тщательно изучал голограммы строения клетки, способы их деления и функционирования в едином организме. При этом он весьма умело пользовался литературой, веками накопленной в филотических библиотеках вселенной. Питер был мастер лести и обмана, а учителя легко покупались на его «невинный взор» и постоянное стремление к новым знаниям.

Тем не менее, все было хорошо. Питер больше не ожесточался, не стремился к лидерству и утверждению на костях других. Со всеми вел себя ровно и доброжелательно. Это был во всех отношениях новый Питер.

Все легко поверили в это. Отец и мать радовались и не уставали повторять о благом влиянии переезда. Казалось все вдруг нацепили розовые очки. Иногда Валентине хотелось кричать: «Протрите глаза, это совсем не новый Питер. Это прежний, старый Питер, только умнее и коварнее!»

Намного умнее. Умнее тебя, отец. Умнее и тебя, мама. Умнее всех, кого мне только доводилось встречать.

Но не умнее меня.