Игорь

Воевода вышел во двор. Солнце уже опустилось на крыши Новгорода, и собиралось скрыться за домами, предоставив город во власть вечера. Снег переливался красными огоньками, играя под лучами заходящего светила. Посреди двора стоял князь Барат и разговаривал с каким-то человеком. Воевода решил высказать князю своё несогласие по поводу его странного поведения на Совете. Караган подошёл к Барату и его собеседнику. Незнакомец сразу же ретировался, и поспешно зашагал прочь. Но воевода успел разглядеть его лицо. Через всю правую щеку у него проходил глубокий шрам, который делал выражение лица зловещим и отталкивающим.

— Это кто такой? — поинтересовался Караган. — Похоже, что не из новгородцев будет. Я бы такого запомнил. А этого я вижу впервые. Ну и рожа у него мерзкая.

— Да так, знакомый мой из Смоленска приехал с купцами, не обращай на него внимания, — пояснил Барат. — А что ты хотел?

— Ах да, — спохватился воевода. — Я хотел спросить у тебя, зачем ты предложил собирать Вече? Ведь и так ясно, что народ поддержит князя Игоря. Простой люд и отца его поддерживал всегда. При нём народу лучше жилось, чем при наших князьях да боярах. Он с простолюдинов по три шкуры не драл, как наши, хоть и был варягом.

— Это мы ещё поглядим, кого народ поддержит, — засомневался Барат. — Вот ты, я вижу, действительно поддерживаешь князя Игоря. Хочешь, чтобы Новгород лишился своих вольностей?

— Да не то ты говоришь, князь Барат, не то, — возразил Караган. — Я, конечно, уже старый, может, чего и не понимаю в новых делах, но одно знаю точно, в одиночку славянским городам не выстоять супротив наших врагов. Подомнут они нас под себя, сядут на нас сверху и будут на нас ездить.

— Ладно, не надо говорить за других, — посоветовал Барат. — Ты так рассуждаешь потому, что у тебя нет своих городов и земель. Вот тебе и не жалко их терять. А тот, у кого есть, что терять, рассуждает по-другому.

Князь повернулся и зашагал к воротам. Воевода смотрел ему в след и думал: «Что-то здесь ни так. Странно как-то ведёт себя Барат. То предлагает Вече собрать, а ведь понимает, что это не в его пользу будет. Задумал что-то князь. Темнит. Вот и отец его князь Овдег такой же был. Никогда прямо ничего не говорил. Всё вокруг да около. А потом как утворит что-нибудь, так хоть за голову хватайся. Правду говорят люди, яблоко от яблони далеко не падает».

38. Подвох на подвох

Красная полоска неба на западе потускнела и пропала. Вместе с ней исчез и день, уступив место вечеру. Сумерки быстро заполняли всё вокруг, заменяя яркие краски Мира серыми и унылыми. Купец Мамон уже порядком устал от длительной ходьбы, но всё же он собрался с силами и прибавил шаг. Мороз к вечеру усилился, и поэтому снег звонко захрустел под ногами Мамона. Купец поднялся на холм, остановился, чтобы немного отдышаться и обрадовался. Прямо перед ним вдалеке показался Днепр, закованный в ледяной панцирь. И там же возле могучей реки находился Киев. Купец глубоко вздохнул и сказал:

— Ну, теперь то я точно успею до ночи. Вот он Киев, совсем рядом.

Сзади купца послышались звуки быстрых шагов. Мамон оглянулся и увидел, что несколько волков, прыгая по сугробам, двигаются в его сторону. Купец сразу же сорвался с места и побежал, что было сил к городу. Мамон даже не оглядывался, чтобы не терять скорость. «Зачем мне видеть догоняют меня эти серые бестии, — думал Мамон, — или нет. Что я от этого быстрее бежать буду. Будь, что будет». Купец так быстро двигался, что не смог остановиться возле городских ворот, а поскользнулся и, упав, проехал на мягком месте по снегу аж до самого входа. Стража, находившееся возле ворот, дружно засмеялась. Ни каждый день такое увидишь, чтобы человек в город на заднице въезжал. Мамон поднялся и, не отряхиваясь, спросил:

— Где они?

— Кто они? — не поняли стражники.

— Как это кто? — удивился Мамон. — Волки.

Стражники с недоумением переглянулись, а один из них даже покрутил пальцем возле своего виска, и кивнул головой в сторону купца. Мамон пристально смотрел в поле, откуда он только что приехал на своём мягком месте, но ничего там не видел.

— Наверное, побоялись подходить близко, — задумчиво проговорил Мамон. — Еле убежал от них. И нечего здесь нет смешного. Посмотрел бы я на вас, когда за вами гнались бы волки, стали бы вы веселиться или нет?

Купец плюнул себе под ноги и зашагал в Киев. За его спиной загремели створки, закрывающихся на ночь городских ворот.

— Опоздай ты ещё на немного, — ехидно произнёс вслед купцу один из стражников, — и ночевал бы ты со своими волками в поле. Вот это действительно было бы смешно.

Мамон ничего не ответил на издёвку стражника, а только подумал: «Что с него возьмёшь? Серость солдафонская, грубый и неотёсанный вояка».

Князь Олег уже собирался отдыхать, когда в дверь его спальни постучали. Князь недовольно спросил:

— Ну, кто там ещё на ночь глядя?

В комнату вошёл воевода Свенельд и тревожным голосом проговорил:

— Беда князь, опять наш караван ограбили, а всех людей перебили. Один только купец Мамон и уцелел.